Через десять дней после выхода из Бисмарка мы достигли устья реки Паудер, где располагался крупный военный лагерь. С учетом прибытия авангарда Терри и приближением колонны Гиббона там царила жуткая суета. «Дальний Запад» без конца перевозил с берега войска, припасы и оружие, его палубы превратились в бедлам, а наш салон оккупировали соскучившиеся по удобствам штабные всех мастей. Курьеры носились туда-сюда, на лугу вырос целый город из палаток и навесов, лес гудел от шума, производимого людьми и животными. Слухи о перемещениях индейцев на юге стремительно появлялись и так же стремительно развеивались, никто не знал, какого черта тут творится. Короче, все было так, как во время начала любой кампании, какую мне доводилось видеть.[248]

Терри если и изумился моему появлению, то не огорчился, и был сама любезность, когда я представлял ему миссис Кэнди. Штабные глазели на нее с затаенным вожделением, а на меня с завистью. Марш объяснил наше присутствие, и поскольку «Дальний Запад» способен был вместить больше пассажиров, нежели имелось офицеров штаба, никто не возражал против нас. Терри был откровенен со мной – в Кемп-Робинсон мы сдружились, а я чувствовал, что новые обязанности заботят его. Ему никогда не приходилось участвовать в кампаниях против индейцев, во мне же он, бедняга, видел авторитета по части сиу. Зная, что мне пришлось понюхать пороху на фронтире, генерал частенько расспрашивал меня в своей деликатной, спокойной манере. Не по части того, что ему делать, понятно, а насчет моих соображений, не мог ли Пятнистый Хвост за зиму несколько образумить непримиримых, и нет ли риска, что в агентствах произойдут восстания. Беспокоило его и еще кое-что.

– Джордж Кастер не брился с момента выхода из форта Линкольн, – поделился он. – Это мелочь, но она меня беспокоит. Никогда не видел его таким меланхоличным и беспокойным. Я начинаю сомневаться, правильно ли поступил, советуя Гранту дать ему шанс.

– Это все нервы, – говорю. – Пусть доктор пропишет ему слабительное. Джордж из-за этой кампании извелся, как кот на раскаленной крыше, а двухнедельное рысканье по пустой прерии явно не способствовало душевному равновесию. Дайте ему настоящее дело – и сразу увидите разницу.

Терри поморщился.

– Между нами говоря, я заметил, что втихую он оспаривает мой авторитет. Остается надеяться только, что ему хватит ума не вообразить себя тем, кому… кто может действовать, как ему заблагорассудится. Вы меня понимаете?

Я спросил, что именно ему довелось слышать. Он ответил, что, в принципе, ничего такого, просто у него такое ощущение, что Кастер рассматривает задачу Терри как обеспечение Седьмого кавалерийского транспортом и припасами, военные же вопросы оставляет за собой. Я заверил генерала, что такого мнения придерживаются все кавалерийские командиры, приведя в пример своего старого приятеля Кардигана, который не терпел ни малейшего вмешательства со стороны вышестоящих.