— Те, кто сегодня требует меньше работы за большую плату, когда-нибудь в будущем могут выяснить, что за это приходится заплатить с тысячами процентов. Несчастьями, голодом и страданиями. — Это снова говорил Шон Кортни. — Если мы хотим предотвратить национальную катастрофу, люди должны снова научиться работать и серьезно воспринимать требования дисциплинированного и упорядоченного общества.

— Вы когда-нибудь думали, Шон, сколько людей в наши дни зарабатывает на жизнь, используя разногласия между работниками и работодателями, между рабочими и управляющими?

Шон кивнул и подхватил эту мысль:

— Как будто эти две стороны не связаны неразрывными узами. Они идут одной дорогой к одной цели, нерасторжимо связанные судьбой. Когда спотыкается один, второй тоже разбивает в кровь колени, когда падает один, с ним падает и другой.

Постепенно, пока звезды вершили свой величественный круг по небу, разговор на заднем сиденье «роллса» смолк.

Марк посмотрел в зеркало и увидел, что Шон Кортни уснул; его плечи были укрыты пледом, черная борода лежала на груди.

Он храпел — басисто, мерно и громко, и Марк ощутил глубокую привязанность к этому большому человеку. «Вероятно, ты испытывал бы то же самое к отцу», — подумал он и, смущенный силой и самонадеянностью этого чувства, снова сосредоточился на дороге.

Ночной ветер затянул небо тонкой пылью, и рассвет был невероятно красив. От горизонта до горизонта под небесным куполом дрожали, пламенели и играли яркие краски, пока наконец солнце не очистило небо.

— Мы не остановимся ни в Блумфонтейне, ни в одном из больших городов, Марк. Никто не должен видеть премьер-министра.

Шон подался вперед на сиденье.

— Нам понадобится бензин, генерал.

— Остановись у какой-нибудь заправки на дороге, — приказал Шон. — Попробуй найти такую, где нет телефона.

* * *

Маленький магазин под жестяной крышей стоял в стороне от дороги под двумя эвкалиптами. Других зданий не было видно, до самого горизонта тянулся открытый, пустой, обожженный солнцем вельд. Оштукатуренные стены магазина потрескались и нуждались в свежей покраске; на них висело множество реклам «Боврила»[16] и «Чая Джоко»[17]. Окна были закрыты ставнями, дверь заперта, но от дома не отходил телефонный провод к той линии, что шла вдоль дороги, а на пыльном дворе у веранды стоял наготове насос для подачи бензина.

Марк длинно погудел. В это время черный «кадиллак» премьер-министра, следовавший за ними, тоже свернул с дороги и остановился рядом. Шофер и три человека из свиты премьера вышли размяться.

Когда наконец, деловито подтягивая брюки, появился владелец магазина, небритый, с красными глазами, оказалось, что он не говорит по-английски. Марк спросил на африкаансе: