— Повторяю, я приговариваю вас к смерти, но вы сами можете выбрать казнь. — Внезапно и неожиданно он громко расхохотался. — Не много негодяев вашего калибра пользовались столь благожелательным и снисходительным отношением.

— С вашего разрешения, я воздержусь от выражения благодарности, пока не выслушаю ваше предложение до конца, — ответил сэр Фрэнсис, и Ван де Вельде перестал смеяться.

— До сих пор возвращен не весь груз с «Стандвастигейд». Не хватает самой ценной его части, и я не сомневаюсь, что вы сумели его спрятать до того, как были захвачены войсками достопочтенной Компании. Готовы ли вы открыть офицерам Компании, где спрятаны сокровища? В таком случае вас обезглавят.

— Мне нечего рассказать вам, — равнодушно сказал сэр Фрэнсис.

— Тогда, боюсь, те же вопросы вам задаст в особых условиях наш палач. — Ван де Вельде звучно почмокал губами, как будто последние слова показались ему очень вкусными. — Если ответите полно и без утайки, топор палача положит конец вашим страданиям. Заупрямитесь — допрос продолжат. Но все время выбор будет оставаться за вами.

— Ваше превосходительство — образец милосердия, — сэр Фрэнсис поклонился, — но я не могу ответить на ваш вопрос, потому что ничего не знаю о грузе, о котором вы говорите.

— Тогда да смилостивится над вашей душой всемогущий Господь, — сказал Ван де Вельде и повернулся к сержанту Мансееру. — Уведите осужденного и передайте в руки государственного палача.

Хэл балансировал на высоких лесах у неоконченной западной стены замка. Шел только второй день каторжных работ, которым предстояло продолжаться всю его оставшуюся жизнь, а он уже натер ладони и плечи веревками и грубым необработанным камнем. Хэл раздавил кончик одного пальца, и ноготь приобрел цвет зрелого винограда. Каждый каменный блок весом в тонну или больше приходилось поднимать на леса из бамбуковых стволов вручную.

В команде осужденных работали также Большой Дэниел и Нед Тайлер, хотя оба еще не вполне оправились от ран. Они были одеты только в парусиновые юбочки, и их раны всем были видны.

В груди Дэниела оставила глубокое темное углубление мушкетная пуля, а на спине, где ее разрезал Хэл, словно лев оставил след своих когтей. От усилий корка на ранах лопнула, и из них сочилась окрашенная кровью лимфа.

Бедро Неда красной лианой обвивала сабельная рана, и, поднимаясь на леса, он тяжело хромал. После плавания на рабской палубе «Чайки» ни у одного пленного не оставалось и унции жира. Они были поджары, как охотничьи псы, и под загоревшей на солнце кожей ясно проступали упругие мышцы и кости.