– Ради любви Господа, что случилось?

– Эта свинья напала на Дорри.

Мансур помог Тому усадить Дориана.

– Отец, ты ранен?

Оба увидели страшную рану в обнаженной груди. И в ужасе смотрели на нее.

– Ясси! – простонал Дориан. – Что с ней?

Том и Мансур повернулись к маленькой фигуре на тюфяке. До сих пор они ее не замечали.

– С Ясси все в порядке, Дорри. Она спит, – сказал Том.

– Нет, Том, она смертельно ранена. – Дориан попытался освободиться от удерживающих его рук. – Помогите мне. Я должен заняться ею.

– Я посмотрю, что с мамой. – Мансур вскочил и бросился к тюфяку. – Мама! – воскликнул он и попытался поднять ее. И тут же откинулся, глядя на руки, испачканные кровью Ясмини.

Дориан с трудом пополз по тюфяку, добрался до него и взял Ясмини на руки. Голова ее безжизненно повисла.

– Ясси, пожалуйста, не оставляй меня. – Он в отчаянии заплакал. – Не уходи, моя дорогая.

Он звал напрасно: дух Ясмини был уже далеко.

Шум разбудил Сару, и она пришла к Тому. Быстрый осмотр показал, что сердце Ясмини не бьется и помочь ей невозможно. Подавив горе, она повернулась к Дориану. Он был жив, но жизнь едва теплилась в нем.

По отрывистому приказу Тома Батула и Кумра вытащили Кадема из хижины. Ремнями из сыромятной кожи ему связали руки за спиной. Подтянули лодыжки к запястьям и тоже связали. Спина его болезненно изогнулась; ему надели на шею железный рабский ошейник и цепями привязали к дереву в центре лагеря. Как только страшная весть об убийстве разошлась по лагерю, женщины собрались вокруг Кадема, в гневе и отвращении они проклинали его и оплевывали: все любили Ясмини.

– Держи его под охраной. Не позволяй убить, пока я не прикажу, – мрачно сказал Том Батуле. – Ты привел к нам этого убийцу. Теперь это твой долг. Отвечаешь головой.

Он вернулся в хижину, чтобы помочь, чем можно. Но нужно было немногое – все взяла на себя Сара. Она хорошо владела искусством врачевания. И почти всю жизнь лечила раненых и умирающих. Его сила понадобилась ей, только чтобы плотнее затянуть бинты и остановить кровотечение. Остальное время Том тревожно слонялся поблизости, проклиная себя за то, что сглупил, недооценил опасность и не принял предосторожностей против нее.

– Я не малое дитя. Я должен был догадаться.

Его жалобы мешали, а не помогали, и Сара выгнала его.