– Дай руку! – крикнула она. Она страшно ослабла от собственных попыток спастись, и ее руки дрожали.

– Ты меня не удержишь.

Он смотрел на нее снизу, и в его глазах не было страха.

Это глубоко тронуло ее.

– Позволь мне попробовать, – взмолилась она.

– Нет, – ответил он. – Упадет один из нас, а не оба.

– Пожалуйста, – прошептала она. Край одеяния Мансура с резким треском начал рваться. – Я не перенесу, если ты умрешь из-за меня!

– Оно того стоило, – негромко ответил он, и Верити почувствовала, что у нее разрывается сердце. Она всхлипнула и оглянулась. И тут в ней вновь ожила надежда. Отодвинувшись от края, девушка прочно втиснулась в расселину в камне. Схватила в охапку свои густые длинные волосы, проползла вперед и свила волосы в толстый жгут, который свесился до пояса. Потом легла, плотно прижавшись к камню. Она как раз могла заглянуть за край. Волосяная веревка упала вниз.

– Хватайся за волосы, – крикнула Верити. Мансур повернул голову и посмотрел на нее снизу вверх; ее волосы легко коснулись его лица.

– У тебя есть опора? Сможешь удержать меня?

– Да, я закрепилась в расселине.

Она пыталась говорить уверенно, но подумала: «Если сорвусь, мы упадем вместе».

Мансур обернул ее волосы вокруг запястья, и в это мгновение край его одеяния с треском разорвался окончательно. Ей едва хватило времени упереться, прежде чем вся тяжесть его тела, рванув за косу, едва не оглушила ее. Голову Верити дернуло вперед, и она ударилась щекой о камень с такой силой, что лязгнули зубы. Верити чувствовала, как трещат шейные позвонки, словно ее подвесили на виселице.

Мансур провисел на ее волосах лишь несколько мгновений, которые позволили ему сориентироваться. Потом, перебирая руками, быстро, как матрос по снастям на мачту, начал подниматься на вершину. Верити невольно закричала: ей показалось, что с нее вместе с волосами срывают скальп. Но тут Мансур протиснулся мимо нее, нашел опору в камне и выбрался из пропасти.

Он мгновенно повернулся, схватил Верити на руки и оттащил от края пропасти. Прижал ее лицо к своей груди, а сам лицом прижался к ее голове, понимая, как девушке больно. Она лежала у него в объятиях и горько плакала. Он баюкал ее, как ребенка, и что-то неразборчиво бормотал – утешал и благодарил. Немного погодя Верити пошевелилась, и он подумал, что она хочет уйти из его объятий, и разжал руки, выпуская ее, но она обхватила его за шею. Прижалась к его груди, и их тела в пропитанной потом одежде словно растаяли, слились, как воск. Всхлипывания стихли, и она, не отодвигаясь, подняла лицо и посмотрела Мансуру в глаза.