Задыхаясь от волнения, он глянул вниз на сверкающую белизной палубу, усеянную крошечными фигурками, и крикнул:

– Мистер Денхэм, разверните корабль точно на восток! Полный ход!

Не успев даже перевести дыхание, он вылез из «вороньего гнезда» и стал спускаться вниз – еще проворнее, чем карабкался наверх, а последние полсотни футов попросту соскользнул по бакштагу, почти не обратив внимания, что грубая пеньковая веревка обожгла ладони.

Ноги его едва коснулись палубы, а корабль уже ложился на новый курс. Предвидя следующий приказ, Денхэм вызвал всех наверх. Возбужденно переговариваясь, матросы поднимались на палубу.

– Приготовиться к бою! – скомандовал Клинтон.

Его загорелое лицо налилось кровью, сапфировые глаза воинственно сверкали.

Все офицеры были при шпагах, один Клинтон выбрал абордажную саблю. Ему нравилось это тяжелое мощное оружие, и, обращаясь к офицерам, он то и дело клал руку на эфес.

– Господа, у меня есть доказательства, подтвержденные документами, что на корабле имеются черные невольники.

Денхэм нервно кашлянул, но Клинтон не дал ему заговорить.

– Я знаю, что это американский корабль и при обычных обстоятельствах мы не имели бы права воспрепятствовать его движению. – Денхэм облегченно кивнул, но Клинтон безжалостно продолжал: – Однако я получил призыв о помощи от одной из подданных ее величества, доктора Робин Баллантайн, которую вы хорошо знаете. Ее насильно удерживают на борту «Гурона», и долг не позволяет мне отказать ей в помощи. Я собираюсь взять невольничье судно на абордаж, а если команда окажет сопротивление, вступить в бой. – Капитан замолчал, глядя на потрясенные лица. – Те из вас, у кого имеются возражения против моего плана, могут теперь же занести их в судовой журнал, а я поставлю свою подпись.

Офицеры вздохнули с облегчением и благодарностью – редкий капитан проявлял такую терпимость к несогласным.

Кодрингтон аккуратно расписался под записями в судовом журнале и вернул перо на подставку.

– Теперь, господа, все формальности соблюдены – пора начать отрабатывать жалованье.

Он указал на белоснежную гору парусов, хорошо заметную с носовой палубы, и впервые после выхода из Занзибарской гавани улыбнулся.

Из высокой дымовой трубы над головами офицеров вырвалось облако черного смолистого дыма, машинный телеграф резко звякнул, и стрелка на циферблате указала: «Машина готова». В котлах развели пары.

Клинтон шагнул вперед и повернул рукоятку на циферблате в положение «Полный вперед». Палуба под ногами вздрогнула, откликаясь на бешеное вращение винта, и канонерка устремилась вперед, рассекая океанские валы и взметая фонтаны белых брызг.