Внезапно огромный квадратный грот мелко задрожал и обвис: неустойчивый ветер с гор поменял направление.

– Господи, помоги! – прошептал Клинтон.

«Гурон» медленно терял скорость, тугие гладкие паруса бессильно обвисали один за другим. Наконец клипер остановился, заартачившись, словно усталый зверь.

– Ветровая яма! – радостно воскликнул Денхэм. – Клянусь Богом, они попали в полосу штиля!

– Я бы попросил вас не божиться в моем присутствии, мистер Денхэм, – резко оборвал его Клинтон.

Денхэм сразу сник.

– Прошу прощения, сэр.

По трапу поднялся мичман.

– Кочегары, сэр, – отдуваясь, проговорил он. – Они выносят мебель из офицерских кают. Ваша койка уже сгорела, сэр, и письменный стол тоже.

Капитан едва взглянул на него. Он не сводил глаз с клипера и прикидывал разницу в скорости, пытаясь как можно точнее вычислить угол сближения.

Полагая, что «Гурон» потерял скорость, Кодрингтон счел возможным срезать угол еще немного.

– На один румб вправо, – велел он рулевому и взглянул вверх. Паруса послушно откликнулись на изменение курса, помогая бронзовому винту толкать канонерку вперед.

– Феррис, будьте добры, поправьте кливер.

Мичман выкрикнул команду вахтенным на носовой палубе и стал следить, как они закрепляют длинный треугольный парус.

Так же внезапно паруса «Гурона» снова наполнились, и клипер рванулся вперед, рассекая носом волны и поднимая веером белоснежные брызги. До темной полосы изрезанной ветром воды оставалось совсем недалеко.

Уверенный, что все испортило неуместное богохульство Денхэма, капитан мрачно взглянул на лейтенанта и неохотно процедил:

– Один румб влево.

Клипер снова уходил вперед, и, двигаясь прежним курсом, канонерка пересекла бы линию его движения за кормой. Преимущество вернулось к американцу.

Ожила переговорная труба, и Кодрингтон рад был отвлечься.

– Капитан, говорит машинное отделение. Уголь давно кончился, сэр. Давление упало до ста фунтов и продолжает падать.