Чего не скажешь о людях.

– Соберите, сколько сможете, – скомандовала капитан. – Если получится – все.

Не получилось. Акул было слишком много, и ели они слишком быстро. Завидев меня, они поспешно уплывали с дороги, но почти сразу ряды голодных ртов и пустых, слепых глаз смыкались за моей спиной. К тому же, крови было столько, что нам приходилось плавать в мутной жиже, которую щелчки эхолокации пробивали с большим трудом.

Ртом я срывала с китовых туш резные кораллы – с их помощью мы идентифицируем личности погибших – и драгоценные камни, которыми старшее поколение украшало боевые шрамы. Заодно я подбирала корм и греющих крабов (мне попалось целых шесть штук), складывая все находки в специальные перевязи на гарпунных ремнях. Вода становилась все черней, а с ней и мое настроение. Я нашла несколько защитных гарпунных пушек. Ни одна из них не стреляла в этом бою… Ни одна! Что же здесь произошло? Насколько огромен этот дьявол, которого мы преследуем? Впрочем, времени на раздумья у меня не было. Как и остальные, я молча работала: очень скоро вода стала бы нестерпимо мутной от крови и частиц плоти.

И вдруг я увидела дитя.

Обычно именно детеныши китов становятся добычей акул – виной тому их размеры и изумленно-доверчивая несмышленость, – но этой малышки было почти не видно под плавником матери. Не попытайся я достать их греющего краба (он тоже оказался мертв), я бы и вовсе ее не приметила. Девочка была размером с мой гарпун, никакого груза на ней быть не могло: она лишь крепко прижимала к груди игрушечную морскую звезду.

Мать явно пыталась защитить дитя и прикрыла ее собственным телом от того ужаса, что явился из Бездны. Вниз от ее дыхала протянулась кровавая рана, которую уже раздирали акулы, однако малышка была совершенно цела – ни царапинки…

Она утонула. Самая страшная, самая неизъяснимая смерть для кита. Отнюдь не быстрая и не безболезненная. Избежать ее нетрудно, ведь Бездна почти всегда рядом. Но девочка так боялась покинуть маму, что ее кислородный пузырь опустел, а восполнить запасы воздуха она не смогла.

Что-то оборвалось у меня в груди… Нет, травма была несерьезная. Неопасная. Лопнула какая-то жилка внутри, рядом с сердцем, рядом с легкими, рядом с тем тайником, куда я упрятала всю свою боль и тревоги.

И гнев.

Да, вы правильно подумали: я словно воочию увидела собственную мать, точно так же пытавшуюся уберечь меня от опасности. Одновременно я представляла защитницей саму себя. Бесконечный узор возникал перед моим взором: большой кит укрывает от неведомой страшной участи кита поменьше, вновь и вновь, из поколения в поколение…