— Тогда лучше дождаться заутрени, когда зазвонит колокол, — сказал Эудальд Льобет. — Тогда они не услышат, как ваши крючья заскрежещут по камню. Ждать придется недолго.

— Ну что ж, выбирай своих людей, — обратился Марти к Жофре.

— Если вам нужен третий, я с вами.

— Хорошо, Феле. Итак, мы прячемся здесь, в роще, пока не откроется дверь. Тогда мы ворвемся внутрь. Да, ещё одно: помните, никто не должен называть друг друга по имени. Я не хочу, чтобы вас потом привлекли к ответственности вместе со мной, — сказал Марти.

Все молча кивнули.

Жофре повернулся к своим людям, молча ожидавшим его приказа, перекинулся с ними несколькими словами, а затем выбрал троих добровольцев: пизанца Беппо, Йоната, который так ловко взбирался по вантам, что даже получил прозвище Обезьяна; и наконец, Сискета, уроженца Менорки, которого знал еще с тех времен, когда промышлял пиратством. Остальным велели спрятаться в роще и ждать.

С первым ударом колокола три абордажных крюка крепко зацепились за зубцы стены, от них тут же потянулись вниз длинные канаты, по которым ловко вскарабкались захватчики. Марти застыл в ожидании, время, казалось, замерло вместе с ним. Изнутри не было слышно ни шума, ни криков. Наконец, тяжелая дверь начала медленно открываться. Остальные бегом бросились к ней, впереди всех не по возрасту резво бежал Эудальд. Наконец, все они оказались в пустом и безмолвном внутреннем дворике. Жофре приложил палец к губам, призывая к молчанию.

— Дело в шляпе! — прошептал он. — На одном посту вообще никого не было, а другой часовой отдыхает в углу с кляпом во рту. Сискет его караулит.

В окно хорошо просматривалась караульное помещение, тускло освещенное единственным факелом. Дверь была приоткрыта. Пятеро отдыхали, лежа на соломенных тюфяках, а еще несколько человек пытались жарить мясо на углях в маленьком камине.

Пинком распахнув дверь, Эудальд ворвался внутрь, застав их врасплох. Спящие на тюфяках бедняги проснулись и захлопали глазами; те, что стояли возле камина, уронили мясо; снизу, застегивая штаны и рубашки, поднялись по лестнице еще несколько человек, осведомляясь на ходу, что происходит.

— Ничего не происходит и не произойдет, если вы будете вести себя разумно и делать то, что я скажу, — ответил Эудальд.

Никто бы сейчас не заподозрил в Эудальде Льобете священника, в эту минуту он имел ужасающий вид: огромный, разгневанный, в правой руке громадная булава, утыканная железными шипами.

— Кто вы такие, и что вам надо?

— Здесь я отдаю приказы и задаю вопросы, — отрезал Эудальд.

Офицер в панике огляделся и по виду своего отряда понял, что битва проиграна.