— Это не оправдывает вашей халатности.

— Вы можете обвинять в халатности офицера, стоящего во главе гарнизона, — возразил Кларамунт. — Как вы сами знаете, охрана усадьбы не входит в мои обязанности. Я уже много лет перестал быть алькальдом. Так или иначе, я уже наказал начальника стражи за беспечность.

Бернат Монкузи, казалось, пропустил мимо ушей упоминание о проступке начальника стражи, гораздо больше его интересовали другое.

— Вы кого-нибудь узнали? — спросил он.

— Ночь была темная, я не смог их толком разглядеть. Я даже сам удивился, что они ничего не взяли, ничего не порушили и не пролили ни единой капли крови. Они могли бы и не представляться, но их предводитель даже не подумал скрывать свое имя.

— И как же он представился?

— Он представился как Марти Барбани де Монгри и назвался вашим хорошим знакомым.

При звуке этого имени на красном лице советника выступили крупные капли пота. Задыхаясь от гнева, он еле выговорил:

— Продолжайте.

— Их было то ли пятнадцать, то ли двадцать человек, а командовал ими какой-то здоровенный тип. Он, видимо, и задумал это нападение.

— И что же дальше?

— А дальше, сеньор, они потребовали открыть камеру рабыни, но, прежде чем вывести ее оттуда, удостоверились, что эта женщина именно та, а затем показали мне нотариально заверенный документ, согласно которому несколько лет назад ей была дана вольная, а в доказательство того, что это та самая рабыня, показали мне четырехлистник, выжженный под ее левой подмышкой.

— Так вы говорите, она получила вольную? — встревожился советник.

— Именно так.

— И что же было дальше?

— Они потребовали, чтобы я дал ей какую-нибудь одежду, я принес им кое-что из гардероба моей жены. Затем они все уехали, предупредив, чтобы никто не вздумал их преследовать, иначе нам не поздоровится.

— И это все?

— Да, это все.

Немного помолчав, Бернат Монкузи встал и принялся вышагивать взад-вперед по кабинету.

Неожиданно он повернулся к посетителю.