– Синьора, – сказал Рагастен, – если я действительно имел честь принести жертву, как вы думаете, то я уже вознагражден за свой поступок, потому что вы пришли и поблагодарили меня за это.

– Наконец, – продолжила Примавера, – вы спасли моего отца. Я считала бы себя недостойной вашего великодушия, если бы откровенно не сказала вам об этом. Граф Альма предал своих союзников… Вы не дали имени, которое я ношу, покрыться несмываемым позором.

– Имени, которое вы носите, синьора? – взволнованно прервал ее Рагастен.

Примавера вздрогнула. Она поняла скрытый смысл вопроса.

– Имени, которое я носила, – почти прошептала она, побледнев.

И сразу же с достоинством продолжила:

– Впрочем, синьор, это всё то же имя. Вам, верно, неизвестно, что Манфреди и Альма принадлежат к одному дворянскому роду. Две его ветви равным образом были задеты глубокой раной, нанесенной … отъездом графа Альмы… Значит, вы рисковали жизнью и для того еще, чтобы спасти нас от позора и боли.

Она замолчала, словно подступившие чувства душили ее.

– Синьора, – сказал тогда Рагастен с едва заметной печалью, – покидая службу у Чезаре, возвращая графа Альму в его столицу, опуская то немногое, чего я не хочу вам говорить, я только оставался верным своему слову…

– Объяснитесь, синьор.

– Помните, синьора, день, когда я имел честь встретить вас в оливковой роще, возле ручья?

– Я не забыла этого, – сказала Беатриче, закрывая глаза.

– В таком случае, может быть, вы вспомните и слова, которые я тогда сказал?.. Я говорил, что за вас, синьора, готов пролить всю свою кровь, если в том будет необходимость, и что приношу свою жизнь в услужение вам… Видите, что с того момента я не мог действовать по-другому.

Наступило молчание; для нее молчание полно было таинственного возбуждения, для него – полно горечи.

«Ах, – подумал шевалье, – если бы она любила меня, как сказал об этом Джованни Малатеста, разве она говорила бы со мной так холодно… Она приняла в жертву мою жизнь и верит, без сомнения, что очень много сделала для меня, выразив свою благодарность…»

Тем временем Примавера пришла в себя.

– Я не только хотела поблагодарить вас, синьор. Я еще хотела спросить, … если, конечно, вы согласитесь ответить… о ваших теперешних намерениях. Отец, я слышала, назначил вас своим полковником… Вы отказались от этой должности?

– Да, синьора.

– Понятно: ведь вы гораздо выше этих функций.

– Не в этом дело, синьора. Должность полковника почетна, на ней можно отличиться. Скорее, она выше того, на что я мог бы надеяться.