Не был он и из числа окрестных дворян, примкнувших к охоте.

И, хотя он скакал очень быстро, всякий, приглядевшись внимательней, понял бы, что это не всадник, а всадница.

* * *

В тот самый миг, когда зазвучали рога, Ла Шатеньере подъехал к королю и тихонько спросил:

— Что прикажете, государь?

— Через полчаса будьте у скалы Отшельника.

Ла Шатеньере вернулся на свое место рядом с герцогиней де Фонтенбло, а д’Эссе тем временем занимал внимание герцогини д’Этамп.

Между прочим, скала Отшельника находилась совсем не там, где буковая роща, про которую говорил главный ловчий.

Эта скала, названная так потому, что некий анахорет когда-то и впрямь избрал там себе жилище, на деле была целой грудой скал.

Они были навалены друг на друга, образуя множество расселин, среди которых был и довольно большой грот, прежде, видимо, и служивший отшельничьей кельей.

К этому гроту и скакал Франциск I, отделившись от остальной охоты. И все время за ним скакал невидимый спутник — всадник (вернее, всадница) в черной волчьей маске.

Герцогиня д’Этамп, как мы видели, держалась все время рядом с Жилет. Инстинктом ревнивой женщины, прекрасно к тому же зная любовные уловки Франциска I, она тотчас поняла: единственной целью этой охоты было сближение короля с Жилет.

Девушка, правда, не отвечала герцогине, когда та с ней заговаривала. Анна решила ехать рядом с Жилет, не вступая с ней в беседу, но ни на миг не теряя из вида.

Но в самый момент начала охоты д’Эссе вдруг соскочил с коня и сказал:

— Что за бестолочи эти королевские конюхи! Ваша лошадь плохо затянута, мадам.

Он потянулся к подпруге лошади герцогини д’Этамп, которая, впрочем, была затянута превосходно, собираясь перезатянуть подпругу.

— Благодарю, любезный, — ответила герцогиня и подхлестнула лошадь, чтобы догнать Жилет.

Но не проскакала она и двадцати шагов, как седло съехало. Герцогиня еле успела проворно соскочить на землю.

— И я тоже совсем безрукий! — воскликнул д’Эссе, который тоже спешился, но уже не так поспешно, и с бесчисленными сожалениями принялся седлать лошадь герцогини.

Та нервно стегала воздух хлыстом и ни слова не говорила. Наконец лошадь была оседлана — на сей раз как положено, и герцогиня д’Этамп с помощью своего спутника уселась в седло.