Начав войну против городской жизни, нацисты выдрали сердце у Варшавы, лишая ее культурной, политической и экономической значимости, подавляя террором обыкновенных граждан. Университеты и школы были закрыты, учебники, исторические книги и литература на иностранных языках – конфискованы; опера и театры запрещены; книжные магазины закрыли, а в кинотеатрах показывали «древние» фильмы или пропагандистские ролики; печатные прессы остановились. Вышло запрещение исполнять и слушать музыку любимого польского композитора, Шопена. Его статуя в парке Лазенки была сорвана с пьедестала, и бронзу предъявили Гитлеру; изваяние Коперника просто тихо демонтировали, поскольку нацисты утверждали, что он был немцем[402].

Кусок за куском уничтожалась память о варшавской истории и культуре; оккупанты частично уничтожили как Национальный музей, так и галерею Захета, и конфисковали то, что осталось. Позволялось публиковать только книги по кулинарии, консервированию, выращиванию овощей и уходу за домашними животными. Полякам запретили учить немецкий под предлогом того, что рабы не должны понимать язык хозяев[403].

Кампания по уничтожению варшавской интеллигенции – Operation Intelligenzaktion – началась сразу после капитуляции. Гитлер говорил Гансу Франку, будущему генерал-губернатору Польши, что оккупированные земли станут «польской резервацией, огромным трудовым лагерем для поляков». А в трудовых лагерях не нужны интеллектуалы и деятели искусства. «Тентованный грузовик гестапо – бич Варшавы, – писал Тадеуш Хылински, вице-консул США. – Люди дрожали, когда один из таких грузовиков ехал по улице. Ночью все обстояло еще хуже: все молились, чтобы грузовик не остановился перед их домом. Скрип тормозов часто становился предвестником трагедии для тех, кто его слышал». К 1944-му 10 тысяч варшавских интеллигентов было убито[404].

Те профессионалы из среднего класса, которые уцелели после массовых арестов и убийств, были вынуждены либо искать работу, связанную с физическим трудом, либо становиться нищими бродягами. Их прежние рабочие места занимали лояльные к оккупантам граждане. Людей выселяли из домов. Лучшие отдавали чиновникам-оккупантам и военным. Новые хозяева Варшавы – многие до войны имели самый низкий статус – не могли поверить своей удаче: они занимали лучшие квартиры со всей мебелью, коврами, предметами искусства и украшениями. Знаки с надписями Nur für Deutsche («Только для немцев») и Kein Zutritt für Polen («Полякам вход воспрещен») появились на трамваях, парках, игровых площадках и ресторанах[405].