– Мне надо в Остию. Ты, наверное, слышал о заговоре против императора?

Барочник кивнул.

– Своей шкурой его ощутил. Как только начал свирепеть пожар, я сразу на эту свою посудину и быстрее вниз по Тибру. Будем с Паулином пережидать в Остии, пока там все уляжется. Так, во всяком случае, мы изначально думали… – Он поскреб себе шею. – А теперь вот вижу, сколько вокруг ратных людей, и уверенности во мне все меньше. Тебя-то чего понесло в Остию, друг?

– Сюда бежали изменники, и мне нужно незаметно для них пробраться в порт. Поможете мне?

– Об изменниках я знаю немного. А вот новый император мне нравится. На последних скачках в Большом Цирке он для народа ни на хлеб, ни на вино не поскупился. Так что я за него. И тебе мы поможем. Доспех и прочее железо тебе лучше снять, чтоб не привлекать внимания.

Катон послушно снял с себя наручи и поножи, и барочник вместе с нагрудником сунул их под груду пустых мешков на корме. А взамен бросил Катону поношенный плащ.

– Надень вот это. Меча не будет видно, и ты станешь как один из нас.

С благодарным кивком префект принял «обнову», стараясь не обращать внимания на исходящую от нее привонь плесени и пота. Запахнувшись в плащ, он сдвинулся на корму и сел там на мешки. Тем временем барка вышла из-за линии деревьев. Уровень Тибра был достаточно высок, и отсюда открывался кусок берега, где преторианская кавалерия металась возле ворот и стен, размахивая копьями и издевательски что-то крича смотрящим сверху легионерам.

– Это небось твои? – усмехнулся барочник.

Катон с ответом замешкался. Хоть ему и оказывали услугу, но кто его знает: посул награды за поимку префекта может заставить его помощников переметнуться. Поэтому Катон ограничился непринужденным кивком:

– Ну да. Наша стая.

– Да разве ж они так в город пролезут? Ни за что. Жопошники они, эти гвардейцы, ни на что не годны… К здесь присутствующим это не относится.

Катон улыбчиво подмигнул и расслабил занемевшие мышцы, вполглаза послеживая за происходящим возле городских ворот. Барка скользила в направлении башни, что высилась над рекой, замыкая сбоку городскую стену. На приближении стало видно, что на ней установлена баллиста – реликт тех дней, когда в устье реки еще рисковали соваться пираты. Если эта машина в рабочем состоянии, то вполне способна потопить барку. Над зубцами стены уже маячило несколько шлемов; солдаты вглядывались в подплывающее суденышко. Но на нем сидело всего трое барочников, а в трюме вряд ли мог помещаться отряд для высадки, поэтому барка беспрепятственно повернула к пристани, где были пришвартованы десятки таких же плоскодонных посудин. Паулин налег на шест и развернул нос барки, готовясь причалить. В последнюю секунду он упер шест в крайнюю лодку, смягчая пристыковку, и сноровисто уцепился за закраину борта. Ухватился со своего края и барочник.