— Хочешь честно потешиться — кистень убери.

Пошире поставив ноги, Ильша тоже закатывал рукава. Очень он на себя осерчал, что недооценил врага. Понять бы раньше, сколь тот лют и безжалостен, люди бы зря не погибли. С другой стороны, такого гада не совестно и в Преображёнку сдать.

— С кистенём оно верней.

Бык подмигнул, делая полшажочка вперёд. Тогда Илья левой рукой взялся за край дубовой скамьи и легко поднял её, держа на весу, словно дощечку.

— Что ж ты, тварь, своих товарищей порешил? — укорил он заговорщика, тоже подступаясь поближе. Надо было от стенки отдалиться, для хорошего размаху.

— Мне дураки не товарищи.

Железное яблоко рассекло воздух и с хрустом впилось в дерево — удар встречь удару. Но в скамье весу было больше. Почти не замедлив своего движения, она ударила Фрола в грудь и откинула спиной в противоположную стену. Человека послабее такой бросок убил бы, а Быка даже не оглушил. Но от охоты «тешиться» избавил.

С неожиданным проворством стрелец метнулся вбок, выдрался из Ильшиной хватки, оставив в пальцах противника пол-рукава, перескочил через отчаянно лающую Кочерыжку и вынесся из землянки вон.

Бросился было Илья вдогонку — куда там. Злодей бежал сноровисто, перепрыгивая за раз через две грядки, а его победитель позабыл, как это делается — прыгать и бегать.

Отстал, да плюнул с досады. А когда вспомнил, что в землянке валяется свисток, заговорщика след простыл. Только и оставалось — в затылке чесать. Вот незадача…

* * *

Если уж Ильше было горько от собственной неуклюжести, то каково же пришлось бедному Дмитрию? Он не обладал богатырской мощью своего товарища, и шпиги, сторожившие дом Конона Крюкова, скрутили горе-сыщика, хоть он и отбивался.

Помяли, заломили руки, вызвали свистком конных ярыг и торжественно доставили добычу в Преображёнку. Когда Митя сообразил, какая произошла ошибка, объяснить что-либо возможности у него уже не было: в рот арестанту засунули кляп — голландскую грушу.

В таком жалком виде бывший казак и предстал перед гехаймратом.

Тот был сильно озабочен, поминутно выглядывал в окно — ждал то ли какого-то человека, то ли важной вести. Досталось всем: и шпигам, и особенно Дмитрию — за то, что засаду провалили. Оказывается, в то же самое время в Последнем переулке, где дом Зиновия Шкуры, шпиги упустили какого-то дьявола, который в одиночку покалечил семерых и ушёл. По описанию лиходей был похож на самого Фролку Быка. Как же Зеркалову было не беситься?

Митя сразу догадался, что это Ильша там малость пошумел, но выдавать друга, конечно, не стал. Да и вряд ли это известие укротило бы начальнический гнев.