Аким Анатольевич чуть заметно кивнул Фаине, и та поспешно удалилась.

— А вы так-таки и не догадались? — воскликнул удивленно гость, правда, может быть, его удивление было деланным.

Из сумки, похожей на охотничью, он вытащил папку, вскрыл ее, вынул оттуда какие-то мелкие бумажки, скрепленные металлической спицей.

— Если вы держите меня здесь по поручению какого-нибудь дерзновенного господина, возжелавшего посягнуть на мою честь, то передайте ему — эти надежды тщетны!

У Акима Анатольевича глаза стали круглыми, как зеленые пуговицы, а рот приоткрылся.

— Может, вы сами и есть этот господин? — дерзко и гордо спросила Мелитриса. — Не вздумайте приближаться ко мне!

— Вы о какой чести толкуете-то, мамзель? — разбитным тоном осведомился Аким Анатольевич. — О девичьей, что ли? Ой, не ходовой товар! Ой, не извольте беспокоиться… — он начал смеяться вначале тихонько, потом все звончее, переливчатее. Наконец, достал футляр и шумно высморкался. — Дела обстоят не совсем так, как вы изволили здесь трактовать. — Он не торопился прятать платок, обтер им еще глаза, лоб и, к нестерпимой злости Мелитрисы, даже шею. — У нас есть…

— У кого это — у вас? — крикнула она запальчиво.

— У нас есть неоспоримые доказательства, — торжественно и веско повторил Аким Анатольевич, — что вы — отравительница. То есть вы собственноручно предприняли преступное предприятие, пытаясь отравить Ее Императорское Величество Елизавету. Запираться бесполезно.

— Бесполезно? — тихо переспросила Мелитриса.

По мере того, как ею постигался смысл услышанного, лицо ее бледнело, серело. Подслушивающая под дверью Фаина так сжала руки, что ногти посинели. В комнате стояла оглушительная тишина. Звук упавшего тела прозвучал как гром. Фаина ворвалась в комнату. Оказывается, упал не только стул, но и Мелитриса. Она потеряла сознание.

— Воды! — крикнул Аким Анатольевич, склонившись над девушкой.

Она упала ловко и небольно, попав головой в овечью шерсть, но, видимо, что-то сдвинулось на миг в ее сознании, потому что сквозь смеженные веки ей привиделась клыкастая рожа с волосами на клюве и браденбурами на ушах. Рожа открыла красную пасть и выплюнула смрадно: «Отравительница!»

Теперь действительность смахивала не на сказки Перро, а на гениальные полотна неизвестного Мелитрисе фламандца, которого звали Хиеронимус Босх.

Неожиданное предложение

Неожиданное предложение

Передние зубы Акима Анатольевича, вполне чистые и целые, имели щель, из-за чего в минуты волнения звук изо рта его выходил свистяще. По этому звуку и еще куче мелких признаков, которых и перечислять-то не стоит, ну, например, по тому, как он начинал прихлопывать ногой с каблука на носок, Мелитриса знала, что в этом месте разговора надо быть особенно серьезной и не злить собеседника, а потому и самой не злиться.