Карета «амбуланс» выехала на место через три минуты после звонка и в 22.20, еще до приезда полиции, была на месте.

Возле разбитой о столб «Хонды» сидела молоденькая девушка с короткой стрижкой. Ее волосы, выкрашенные во все цвета радуги, перьями торчали в стороны, глаза были подведены, тушь вокруг них пошла потеками, превратив лицо барышни в страшненькую пародию на загримированного мима. У нее на коленях полулежал пожилой мужчина с рассеченной бровью и расквашенным носом. Лицо его было залито кровью, глаза полуприкрыты, но, скорее всего, он был в шоке. Во всяком случае, пульс хоть и частил, но был нормально наполнен, и парамедик, грузивший его в машину, сообщил по рации в приемный покой, что реанимацию можно не готовить. Девушку тоже помяло при аварии — губы распухли от удара подушки безопасности, на локте красовался неглубокий, но кровавый порез. Если приглядеться, то становилось заметно, что последние несколько дней у барышни не задались — помимо свежих царапин и ссадин были видны недавние синяки и кровоподтеки: недавние, но вовсе не сегодняшние.

Старика уложили на носилки. Девушка, похожая на ежика, на которого только что опрокинули несколько банок плакатной гуаши, уселась рядом и принялась шмыгать распухшим носом. Парамедик подумал, что ей неплохо было бы кольнуть успокоительного, просто так, чтоб под ногами не болталась, но мысль он не додумал, не успел — слишком коротка была обратная дорога.

Включив сирену, машина развернулась и через еще две минуты въехала под козырек приемного покоя. Дежурный врач зафиксировал в журнале время прибытия «скорой» — 22.31.

Когда носилки с пострадавшим въехали в приемный, старик вдруг захрипел, зашарил руками по одеялу и его начало трясти. Увидев состояние отца, взвыла его дочка и вместе с дежурными врачами побежала рядом с носилками-каталкой по коридору к реанимационному блоку.

В 22.37 носилки въехали в отделение реанимации.

Этот момент был прекрасно виден на мониторах службы безопасности «Йосефталя» — каталка, человек на ней, дежурный врач, две сестрички и здоровущий санитар, толкающий нелегкий груз по плиткам пола. Когда картинку продолжила другая камера, здоровый санитар валялся поперек каталки физиономией вниз, а остальных просто не было в кадре.

Но охранник, сидевший за мониторами, не заметил происходящего. Он заваривал себе чай, а когда снова повернулся к экрану, ни тележки, ни потерявшего сознания санитара на нем уже не было.

Рувим, хлюпая кровавыми соплями, держал дежурного врача «скорой», сестричек и недавно проснувшегося доктора Романа Стеценко на прицеле, дожидаясь, пока Арин запирает в бельевой комнате подвернувшихся под руку сотрудников реанимации.