Свет хлынул на них из приотворенной двери…

Неожиданно для себя, они наткнулись на доктора Рушеля, который крадучись шел по коридору. На сей раз он был не в медицинском халате, каким навсегда запомнился, а в камуфляже, шедшем ему как корове седло. На толстом пивном животе еле сходилась куртка; пуговицы в натяг трещали, грозя отлететь. Он выглядел затравлено и, налетев на девушек, выглядел испуганным. Глаза его трусливо забегали.

Но он все же был мужчиной, справился с замешательством и сумел вырвать у Ирины автомат.

— Отдай, гадина! — завизжала она, пуская в ход исконно женское оружиеострые ноготки, впиваясь ими в висящие, потные щеки доктора.

Но что сравнивать мужскую силу с женской, особенно когда ее не контролируют. Рушель легко справился с ней, швырнул на пол и уже размахнулся прикладом, думая раз и навсегда избавиться от нее. Глория, забившаяся с перепугу за дверь, схватилась обеими руками за автомат, не давая ему ударить.

Тяжело сопя, доктор толкнул ее от себя автоматом. Глория отлетела на стену, ударилась головой и лишилась чувств.

— Вставай, сука!.. — обдавая Ирину мерзким запахом нечищеных зубов, прорычал Рушель, сжимая холодными пальцами ее худенький затылок. Автомат ему мешался, и доктор отбросил его как можно дальше. — Я тебе покажу как царапаться…

Пот стекал с его взъерошенных мокрых волос, каплями висел на жирных щеках и кончике носа. Из кобуры он вынул пистолет и взвел курок, приставив дуло к виску девушки.

— А сейчас мы пойдем искать твоих дружков…

Искать, впрочем, долго никого не пришлось, потому как, если верить русской пословице — кто ищет, тот всегда найдет. Рушель, волоча упирающуюся всем телом женщину, успел добраться до лестницы, когда на ней появился… Васильев.

— Володя-я! — с надрывом закричала Ира, ища у него защиты.

Рушель сгреб ее за талию, притянул к себе. Она отчаянно брыкалась ногами и пыталась всячески вырваться.

— Прочь с дороги… — прохрипел доктор, вдавливая ствол пистолета ей в череп с такой силой, что молодая женщина вскрикнула. — Или я убью ее!

Васильев окаменел, чувствуя всю свою беспомощность. Он не асом в стрелковом искусстве, чтобы точным выстрелом сразить Рушеля, хотя было бы здорово всадить ему пулю прямо в ложбинку между переносьем и потным лбом… Это в кино выглядит красиво: выстрел — и заложник освобожден. Васильев не смел рисковать, ведь в руках злодея был не чужой ему человек, а любимая женщина, невеста.

— Брось оружие! — выкрикнул Рушель, сверля его злобным взглядом. — Брось, или я стреляю!

— Подожди… — обрел дар речи Васильев и, не видя иного, опустил к ногам автомат.