— Не делай резких телодвижений и будешь жить, — предупредил его полковник, закрываясь изнутри на замок.

Толстяк услужливо затряс жирным подбородком, согласный на любые его условия.

— Включи рацию, да побыстрее! — подгонял его Родригес, ни на секунду не доверяя ему.

— Бу… будет сделано…

Переваливаясь своим пингвиньим телом, он неуклюже подбежал к рации, повернул рычажок. Рация пискнула и зажгла желтое цифровое табло.

— А теперь в угол, — скомандовал полковник и для большего устрашения наставил на его пулемет.

Толстяк спешно повиновался, протискиваясь отвислым брюхом между пультом и навесным ящиком. Нажимая кнопки, полковник выставил нужную частоту, но не ту, на которой работала береговая охрана республики Куба и с которой его заставлял связываться Крафт. О засекреченном канале знали лишь считанные лица, непосредственно руководившие многокомбинационной операцией.

— «Третий» — «Ястребу», — сказал он, поднеся к губам тангетку. — как слышите меня?

Как тому и следовало, ему немедленно отозвались. В Гаване на радиопосту дневали и ночевали в ожидании его выхода в эфир с сигналом о вступлении операции в заключительную фазу.

— Мы слушаем вас! — даже на таком расстояние он узнал по голосу генерала Хювальда.

— Действуйте по третьему пункту. Необходимо подкрепление. Ведем бой. Как приняли меня? Ведем бой…

Треснул выстрел, словно сломанный сухой сучок, запахло кислым. Полковник выронил тангетку, хватаясь за задетое пулей плечо. Толстяк-оператор целился в него из пистолета, который Родригес в спешке у него просмотрел.

— Ты думаешь, ты такой крутой, да? — причмокивая жирными губами, сказал он, намереваясь проделать в полковнике дюжину новых дырок.

Задуманное не удалось претворить в жизнь, потому как рука полковника, сорвавшаяся с раненого плеча, молниеносно нажала на собачку. Короткая пулеметная очередь, пройдя наискось до брюха, швырнула толстяка на пульт. Закатив глаза, он съехал на пол и больше не шевелился.

— А ты сомневался?

Перед уходом он расстрелял все оборудование, мониторы и пульт и, оглохнув от стрельбы, вышел из затянутой пороховым дымом комнаты.

* * *

Разбуженный странными, похожими на выстрелы, хлопками, Крафт высвободил руку из-под одеяла и включил светильник. Нагая красавица-мулатка, разметавшаяся на смятой постели, прикрыв простынкой оголившуюся грудь, сонно жмурилась.

— Вставай, — Крафт грубо толкнул ее, слезая с дивана.

Мулатка ничуть не обиделась, давно привыкнув к столь бесцеремонному обращению, поднялась, демонстрируя любовнику свое роскошное тело и, обмотавшись простыней, с грациозностью лани, убежала к креслу, на котором беспорядочно валялась ее одежда.