— Дело обстоит несколько иначе, док. Вопрос касается не меня, а другого человека. Вы даете слово?

— Конечно, — произнес доктор тоном, ясно говорящим, что просить его об этом излишне.

Каван сразу же перешел к цели своего прихода.

— Хорошо, — сказал он. — Это касается командира. Дела обстоят очень странно…

Доктор пригладил встрепанные рыжие волосы.

— Буду рад оказать вам помощь.

— Я хочу знать, доктор, не свихнулся ли Шэдде.

— Свихнулся? Шэдде?! — брови доктора поползли кверху. — Вы это серьезно?

— Вполне.

— Объяснитесь.

Первый помощник рассказал о радиограммах, которые Шэдде хотел получить при помощи Грэйси. Кончив рассказ, он откинулся в кресле, сплел пальцы на затылке и прикрыл глаза.

— Знаю, что это звучит чертовски глупо, но… предположим самое худшее, доктор… Когда он получит сфабрикованные им самим приказы, кто сможет воспрепятствовать ему запустить «Поларисы»?

— Вы! — решительно изрек доктор. — Вы сможете остановить его! Ракеты нельзя запустить без вашего участия, пока вы не наберете свой шифр на контрольном диске. А вы своевременно узнаете, что приказы эти липовые. Грэйси предупредит Саймингтона. Саймингтон вас. И вы откажетесь одобрить запуск ракет. В чем же проблема?

— Не так все просто, доктор, как хотелось бы, — покачал головой Каван. — Разве я смогу сказать командиру, что мне известно о том, что приказ сфабрикован им самим?

— А почему не сможете? — вопросил доктор.

— Ведь он тут же поймет, что мне рассказал это Грэйси! Представляете, что тогда начнется? Ладно, пусть. Но что будет со мной? Я отказался выполнить приказ. Подверг сомнению честность командира, усомнился в его здравомыслии… Это конец моей карьеры. Меня отдадут под трибунал.

— Вы так думаете?

— Уверен. Ведь командиром является он. Если он решил начать учебную тревогу по ложной радиограмме, какое право имею я перечить ему, хотя бы и считал, что он не должен так поступать? Но у адмиралтейства может быть иное мнение на сей счет. Начальство никогда не станет на сторону офицера, особенно первого помощника, который не подчинился приказу своего командира. Для этого существует скверное слово. Это называется бунтом. Представьте себе ситуацию: я отказываюсь выполнить приказ Шэдде. Что я могу сказать ему: «Я не желаю принимать участие в вашей игре, сэр, ибо знаю, что эти радиограммы сфабрикованы вами, и думаю, что вы спятили»? Он немедленно арестует меня. После этого кто сумеет убедить военный трибунал в том, что Шэдде и в самом деле собирался запустить ракеты? Даже мы сами не можем точно знать, собирается ли он проделать это в действительности или нет Неужели вы не понимаете, доктор, как все чрезвычайно сложно? Выход из создавшегося положения найти очень трудно.