Поднявшись на мостик, Шэдде принялся смотреть в бинокль.

— Быстро идет этот датчанин, — заметил он. — Как, вы говорите, его название?

— «Уиллемос», сэр. Мы переговаривались с ним.

— Использовал нас как радарную и гидролокаторную цель?

— Да, сэр.

— Датчане — хорошие моряки, — без всякой связи с предыдущим сказал Шэдде.

— Да, сэр.

— Очень жаль, что Нельсону пришлось спустить с них штаны у Копенгагена. Датчане не простили нам этого. Конечно, они сами напрашивались…

Уэдди был не вполне согласен с рассуждениями командира, но, не желая портить хорошее расположение духа, в котором пребывал Шэдде, промолчал.

Шэдде обернулся к нему.

— Вам приходилось читать о битве при Копенгагене?

— Немного, сэр. Саути, конечно, читал.

— Вялое изложение, Уэдди. И очень скучное. Есть куда лучше. Карол Олган, например. Первоклассно.

И Шэдде с таким знанием материала принялся рассказывать о копенгагенском сражении и о старших офицерах, принимавших в нем участие, что прошлое вдруг ожило и показалось Уэдди чрезвычайно увлекательным.

— Да, — произнес Шэдде, сверкая глазами, — великие страницы истории Англии были начертаны в этих водах. В те дни можно было гордиться, что ты англичанин.

Уэдди поддакнул.

— Боюсь, что мы с вами опоздали на автобус, Уэдди, — вздохнул командир. — Слишком поздно мы родились. В те дни боевые корабли сражались с боевыми кораблями… А в наши дни?! Немцы стали использовать субмарины для потопления транспорта с женщинами и детьми. А мы… Взгляните на нас, — он обвел рукой лодку от носа до кормы. — Мы предназначены для разрушения городов и уничтожения их населения. Незавидная роль для морского офицера!

— Но ведь это неизбежно, не так ли, сэр? — проговорил Уэдди. — Я хочу сказать, ведь все меняется. Прогресс существовал всегда.

— Прогресс! — фыркнул Шэдде. — Будь он проклят, этот прогресс! Или вы скажете, что Британская империя продвинулась вперед?! Ныне век либеральных идей, мой мальчик. Пришла власть длинноволосых джентльменов, которые деловито разбазаривают то, что было создано и накоплено не ими. Наступила пора немытых. Россия, Индия, Китай, Африка… Один человек — один голос. Совершеннейшая чепуха! Неважно, что все они кровожадные безумцы! Один человек — один голос.

Слова вырывались у него одно за другим, и Уэдди подумал, что он уже не остановится.