Доктор ушел, и Миллер долго смотрел в бледное лицо, покрытое кровью и потом. Мокрым полотенцем он осторожно стер кровь. Он прислушался к затрудненному и прерывистому дыханию своего командира, время от времени прерываемому стонами, словно это был не офицер флота ее величества, а усталый, долго рыдавший ребенок.

Миллер укрыл Шэдде двумя одеялами и погасил свет. В дверях он на мгновение обернулся.

— Черт возьми, сэр, — прошептал он. — Что они с вами сделали?!

Вернувшись в центральный пост, первый помощник подошел к микрофону. Он все еще тяжело дышал.

— Говорит первый помощник командира корабля. Учение окончено. Отбой. У командира случился сердечный припадок, и он находится под наблюдением врача. Командование лодкой принял я. Все, что произошло сегодня, было всего лишь учебной тревогой. Приказы, о которых вам говорил командир, были выдуманными. Командир хотел провести такое учение, чтобы все сочли, будто это правда. Но… — он хотел что-то сказать, но передумал. — Все вы, я уверен, были обеспокоены и встревожены. Скажу только, что я огорчен случившимся. Должен просить вас из лояльности к вашему командиру и к нашему флоту не рассказывать об этом на берегу. Это наше домашнее дело, и пусть оно останется между нами, в нашей военно-морской семье. Я извещу командование о заболевании командира, и мы ляжем на курс в Портсмут. Утром в воскресенье мы прибудем домой. Все.

В двадцать минут после полуночи курс был изменен, и еще через десять минут лодка всплыла на поверхность и со скоростью шестнадцать узлов направилась на юго-запад.

Дождь прекратился. Дул норд-вест, и море пенилось за кормой. Порывы свежего ветра, врываясь в центральный пост, шум моря, скользящего по обшивке, удары волн о боевую рубку — все это напоминало людям внизу о том, как хорошо быть живым на этом свете, не потревоженном войной.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

После завтрака, когда вестовые еще продолжали убирать со стола, первый помощник велел им выйти.

В кают-компании находились все офицеры, кроме Аллистэра, занятого на вахте, и Масгрова, все еще не оправившегося от болезни.

Когда вестовые прикрыли за собой дверь, первый помощник начал:

— Я считаю, что мы должны обсудить некоторые вопросы, связанные со вчерашним происшествием. В Портсмуте, конечно, начнется расследование, и поэтому нам следует прийти к единому мнению.

Послышалось тихое покашливание, и мистер Баддингтон спросил:

— Может быть, мне лучше выйти, мистер Каван?

Первый помощник поморщился при слове «мистер».

— Ни в коем случае, сейчас я представлю вас офицерам корабля.