И неизвестно, что лучше: уже знакомый, более-менее раскрытый генерал или неизвестный, непредсказуемый новый и потому рьяный начальник?

Бурцев не стал дразнить судьбу и решил никак не засвечиваться, поселившись жить к священнику отцу Прохору, у которого был огромный, доставшийся по наследству вместе с церковью, поповский странноприимный дом, где он готов был приютить всякого, не спрашивая не то что документов, но даже имени. Денег священник вообще не брал, а в передней стояла жестяная копилка для пожертвований на храм Божий, куда полунищие постояльцы исправно опускали мелочь.

Правда, батюшка с первой минуты стал досаждать уроками игры на гармошке. Но зато Бурцев все про всех знал, видел всякого, приехавшего в Страну Дураков, и в умелой беседе можно было получить самую исчерпывающую информацию. Отец Прохор заподозрил, что квартирант занимается лихими, непотребными делами, однако, не показывая виду, затеял душеспасительные беседы. А его попадья и вовсе оказалась глухонемой и очень доброй женщиной с неизменной виноватой улыбкой на лице.

В первой же беседе с Прохором Бурцев постарался выяснить, есть ли где здесь поблизости месточтимый святой источник, откуда люди берут чудодейственную воду, и получил ответ, что такового источника не имеется и никогда о нем слышно не было, а если постояльцу нужна святая вода, то ее он делает сам в нужных количествах, и на Крещение, например, святит целую реку Маегу, и тогда хоть бочками вози. Беда, что особой чудодейственности от нее нет, и все виноват он, многогрешный, ибо молиться не умеет, как старые святые отцы молились.

Казалось бы, разговор этот не должен был особенно затронуть память батюшки-гармониста, но Бурцев заметил, что квартирный хозяин начал присматриваться к постояльцу и, кроме нравоучений, задавать не свойственные ему вопросы явно разведочного характера. В общем, любимчик Страны Дураков был не так-то прост…

Оперативники жили отдельно, в гостинице, в шикарном номере, где был умывальник, изображали из себя рэкетиров, заехавших сюда прибрать к рукам местный бизнес, и эту роль играли безупречно. Как выяснилось, воротилы районного масштаба жили тут без всякой «крыши» и никому не давали дани, что в общем-то было не мудрено в таком глухом кержацком углу. Они ходили к новоявленным крутым бандюкам на «стрелку», и кое-кто сдался сразу, пообещав платить, а кое-кому из строптивых намяли бока, однако никто из них не заявил в милицию. Как выяснилось, опера владели не только гестаповскими методами допроса в московских кабинетах; чувствуя вину свою, можно сказать, копытами землю рыли, чтобы использовать шанс и оправдаться перед спецпрокурором. Рыскали по поселку днем и ночью и, работая практически вслепую – Бурцев и близко не подпускал их к своим секретам – отслеживали, не ведет ли кто наблюдение за домом священника и одновременно искали анонима.