Солнце начинало припекать, и Макковей успокоился, наблюдая за лошадями. Бурцев ждал беседы, какого-то интереса к незнакомому человеку, расспросов, но конюх словно и не замечал его. Стоял, щурился на солнце и пушил свою бороду.
– А что, любят у вас давать прозвища? – напомнил Бурцев о себе, отжимая вымокшие от росы спортивные брюки.
– Смеяться любят, – не сразу отозвался Макковей. – Думают, веселье, когда над человеком смеешься. А настоящее веселье, это когда вот так стоишь утром, на солнце смотришь, на коней, на траву… До чего радостно бывает! Кобыла вот огулялась – добро! Жеребеночек будет… Ты не смотри, что она неказистая, от нее приплод хороший… Вот от чего смеяться надо. Или вот ты одежу выжимаешь – думаешь промок? Нет, в живой воде искупался. Роса ведь, она и есть живая вода! Разве не весело?
– Ты не поэт, случайно?
– Кто? Поэт? – переспросил Макковей и обернулся.
– Ну да. Стихи никогда не писал?
Только сейчас тот посмотрел на Бурцева с вниманием.
– Чудно как-то спрашиваешь… Зачем стихи писать? Если их уж все написали, в книгах изложили. За всю жизнь не выучить.
– Но ведь пишут!.. А скажи мне, вот ты о живой воде напомнил. Слыхал я, тут где-то целый источник есть с такой водой. Это правда?
– Так и надо было спросить, от кого слыхал, – выскользнул вдруг бесхитростный конюх.
– А ты-то не знаешь?
– Родники с живой водой в сказках бывают. Читал, поди, сказки?
– Эх, а я надеялся, думал, ты старожил, так знаешь про источник. А ты, кроме коней своих, ничего не знаешь…
Бурцеву стало понятно, что конюх ему не подмога и, скорее всего, не умеет писать. Автор, назвавшийся Тропининым, был человеком иного склада ума, современно образованным, в какой-то степени расчетливым. Надо отдать ему должное: законспирировался аноним отлично…
Утренний ветерок уже сбил росу, но пока Бурцев шел поймой к далекому лесу на высоком берегу, все равно промок до ушей.
Оперативники встречали его на старом проселке, вьющемся по высокому и чистому березняку: их белая «крутая» иномарка едва различалась среди деревьев…
Подойдя поближе, Бурцев увидел, что иномарка стоит с распахнутыми дверцами, открытым багажником и на спущенных колесах. А вокруг – ни души…
Он вынул пистолет, подошел, прячась за деревьями, к машине.
В середине тонированного лобового стекла зияла белая пулевая пробоина…