Это была не обычная вербовка: Скворчевский искал подходы к Закомарному и, видимо изучая круг его знакомых, наткнулся на Ярослава…

Вернее, его интересовал не сам хозяин Дворянского Гнезда, а его гости, в частности дядя Юлии и она сама…

И все-таки он не отступится! С женщинами вряд ли что сделает, они не такие, чтобы их можно было обидеть или наказать. Но мама!..

После того как Юлию увезли, Ярослав долго искал утешения, усмирения своих чувств и решил съездить к матери в Свято-Никольский монастырь. Не то что вспомнил о ней, а почувствовал, что только возле матери, под ее рукой можно успокоить мятущуюся душу. Это было уже после пожара, и в Скиту, точнее, в каменном сарае жили женщины – Марианна-пленница, Олеся-зечка, Марина с Таней и две Надежды – бывшие хиппи. Было на кого оставить хозяйство, и он сорвался без всякого отпуска, даже директора не предупредил. С собой взял обгоревшую икону, чтобы показать матери, из-за кого сердце болит и покоя нет, вместо фотографии…

4

4

В Малоярославец он приехал на последней электричке, когда ворота монастыря уже были заперты, а за ними лаял огромный сенбернар. Перелазить через каменный забор было не то что опасно, а неловко: ничего себе, сын в гости к матери приехал, да не куда-нибудь, а в женскую обитель. Ярослав посмотрел на пулевые пробоины, оставленные едва ли не наполеоновскими солдатами на фасаде ворот, – стреляли по иконе Богородицы и ни разу не попали! – и пошел вдоль стены: может, есть где ход, через который можно проникнуть на территорию и там заночевать где-нибудь в развалинах старых корпусов. И когда вышел к монастырским огородам за стеной возле угловой башенки, неожиданно увидел в ее узком открытом окне бородатого человека с сигаретой – явление для женской обители странное, поэтому непроизвольно остановился.

– Эй, ты что тут бродишь? – окликнул мужчина и пыхнул дымом.

Ярослав решил, что это сторож, и подошел к высокому окошку.

– Понимаешь, брат, я к матери приехал, к матушке Илиодоре, – объяснил он. – На последней электричке… Ты знаешь Илиодору?

– Знаю, – осторожно проронил сторож. – Но у тебя на лбу не написано, что ты ее сын.

– Могу показать паспорт, – Ярослав стал рыться в кармане.

– Да ладно, не ищи, – буркнул сторож. – Подойди, посмотрю на тебя…

Он подошел к округлой стене башни и поднял голову. Тот взглянул, хмыкнул и подал руку.

– Залазь! Переночуешь тут, у меня…

Это оказался не сторож, а какой-то литератор, присланный в монастырь своим редактором-женщиной, чтобы сделать ремонт в башне и устроить там келью: жилья в обители не хватало. Редакторша собиралась уйти в послушницы надоело выпускать пошлые книжки, и этот литератор теперь отрабатывал за последнюю свою возможность издать какой-то роман, по его словам такой же пустой и пошлый. Он походил вовсе не на писателя, а на уставшего, голодного мужика, который делал все одновременно – говорил, ел салями и курил сигареты одну за одной.