— Но в аббатстве больше нет беженцев, святой отец… Они все ушли. Разве вы не читали листовку?

— Какую листовку? — непонимающе переспросил старый бенедиктинец.

— Только что над монастырем пролетел американский самолет-разведчик. Вот, прочтите, — сказал он, протягивая монаху листок.

Вздохнув, отец библиотекарь надел пенсне, вполголоса прочел текст и, пожав плечами, вернул его Ларри.

— Никто никогда не тронет это аббатство, я вам ручаюсь! — воскликнул он с отчаянной убежденностью в голосе. — Здесь была основана первая монашеская община, отсюда вышла вся западная цивилизация! Люди, которые освобождают нас от Муссолини, не тупицы! Я доверяю им и не хотел, чтобы отсюда хоть что-нибудь вывозили. В этом я не был согласен с отцом аббатом и отцом приором!

— Но вы же поняли, святой отец, что это не простая угроза, а срочное предупреждение! Может быть, и хорошо, что все успели эвакуироваться. Да и вам следует без промедления присоединиться к остальным на ферме Альбачета. Если хотите, я провожу вас…

Лицо старика исказилось.

— Нет, мой мальчик, оставьте меня сейчас. Вы молоды, идите к ним… Думайте прежде всего о вашей собственной жизни… а я никогда не покину места, которые всегда считал своими.

Он сделал движение, каким пастух собирает невидимое стадо.

— Здесь стояло сто тысяч драгоценных томов и тысячи инкунабул, — пояснил он Ларри. — Не говоря уж о десятках чудесных картин, хотя это и не было моей специальностью. Вот уже пять месяцев я брожу среди пустых полок и никак не могу с этим смириться.

— Значит, библиотеку вывезли уже в октябре?

Монах удрученно кивнул.

— Все в спешке упаковали в решетчатые ящики, предоставленные заводом в Кассино, и кое-как погрузили на грузовики, едва прикрытые брезентом. Переезд длился две недели, и мне казалось, что кровь по капле вытекает из нашего святого места… Можете представить себе, как я их предостерегал, и мое отчаяние, когда я понял, что меня не слушают. Но полковник Шлегель, который командовал всей операцией — потому что это была именно операция — и, вынужден это признать, производил впечатление человека, имеющего самые добрые намерения, сумел убедить отца аббата, отца приора и даже Ватикан. Я протестовал, понимая, что меня считают безумным старикашкой, годным только на то, чтобы кормить синиц и украшать цветами статую святой Схоластики! «Отец Мауро, вы не отдаете себе отчета в степени риска, подумайте о том, что монастырь стоит прямо на линии огня», — говорили мне. Бедная святая, я так ее чтил! Они увезли мощи, пролежавшие здесь четырнадцать столетий, и как раз в тот момент, когда она могла бы защитить нас! Вот так-то, дорогой друг. Впервые Бенедикт и Схоластика, брат и сестра, покинули место, в котором прожили всю свою святую жизнь.