ОБМАНУВШАЯСЯ НЕВИННОСТЬ
На следующий день я покинул Авиньон и отправился прямо в Марсель, не задерживаясь в Эксе. Я выбрал для остановки “Тринадцать Кантонов” и решил провести в сей древней финикийской колонии не менее недели, дабы насладиться радостями неограниченной свободы.
В этих видах я не запасся никакими рекомендациями, но, обладая достаточной наличностью, не нуждался ни в чьём покровительстве. Хозяину я велел подавать кушанье в комнату, и одно лишь постное, поскольку мне было хорошо известно об отменных качествах здешней рыбы.
Утром я отправился на прогулку, взяв с собой трактирного слугу, чтобы не заблудиться. Идя наугад, мы вышли на красивую набережную, весьма широкую и длинную. Я почувствовал себя словно в Венеции, и сердце моё забилось от счастья — столь глубоко укоренено чувство отечества в душе всякого благородного человека. Вокруг было множество лавочек, торговавших винами Леванта и Испании, и в каждой угощалось немалое число любителей. Толпа спешащих по делам людей двигалась во всех направлениях, и никто нимало не заботился, что толкает соседа.
Тут можно было увидеть разносчиков, продававших любой товар; девиц, как одетых с роскошью, так и не скрывавших бедности; женщин, с самым наглым видом разглядывающих прохожих, и разряженных особ, кои держались со скромностью и не поднимали глаз, что составляло совершенную противоположность остальным, хотя и те и другие стремились к одной цели.
Словом, смешение всех народов — важный турок рядом с огненным андалузцем, французский петиметр и тупой африканец, хитрый грек и неповоротливый голландский купчина. Всё это заставляло вспомнить о родине, и я наслаждался сим зрелищем.
На углу какой-то улицы меня привлекла театральная афиша. Изрядно уставший, возвратился я к превосходнейшему обеду, сопровождавшемуся обильным количеством доброго сиракузского вина. Посте обеда, совершив свой туалет, отправился я занять место в амфитеатре комедии.
Четыре первые ложи с обеих сторон блистали красивыми женщинами, рядом с которыми не было ни одного кавалера. В первом антракте к этим ложам стали подходить мужчины самого разного вида и обращаться к дамам с галантными разговорами. К той, которая сидела в соседней со мной ложе, подошёл некий мальтийский кавалер, и я услышал, как он сказал ей:
— Утром жди меня к завтраку.
Этого было совершенно достаточно, чтобы понять обстоятельства. Я рассмотрел её внимательнее и, найдя аппетитной, спросил, дождавшись, когда кавалер удалится:
— А не согласитесь ли вы попотчевать меня ужином?