Около сего времени остававшийся без занятий Северини нашёл себе место гувернёра при одном молодом неаполитанском графе и уехал из Болоньи. Я подумывал о том, чтобы последовать его примеру. У меня наладилась переписка с Загури, который не терял надежду призвать меня обратно в Венецию. Писал мне и Дандоло. Ему представлялось уместным, чтобы я поселился вблизи границ Республики и тем самым дал трибуналу инквизиторов возможность удостовериться в безупречности моего образа жизни. Поддерживал таковое мнение и брат герцогини Фиано, проведитор Зулиани, который обещал употребить для сего всё своё влияние. Но в каком же городе обосноваться? Предыдущие мои опыты в Ферраре и Мантуе вовсе мне не улыбались. Я решил выбрать Триест. Не имея возможности приехать в сей город сухим путём, пролегавшим через венецианские владения, я решил отправиться через Пезаро в Анкону и плыть оттуда на судне.
XLIV Я ПРИБЛИЖАЮСЬ К ВОЗВРАЩЕНИЮ В ОТЕЧЕСТВО 1772-1773
XLIV
XLIVЯ ПРИБЛИЖАЮСЬ К ВОЗВРАЩЕНИЮ В ОТЕЧЕСТВО
Меня могут спросить, почему, направляясь в Триест, я не сел на корабль в Пезаро, тем более никакие сердечные или иные дела не требовали моего присутствия в Анконе. Мне остаётся только ответить, что я остановился в этом городе, побуждаемый совершенно необъяснимым чувством. Я всегда был очень суеверен и, как показывает вся моя жизнь, отнюдь не напрасно. Подобно Сократу, я имел своего демона, который заставлял меня отказываться от какого-либо решения или, напротив, склоняться к нему. Сей добрый или злой гений управлял мною постоянно и как бы незаметно для меня самого, определяя буквально каждое моё действие. Я всегда оставался в твёрдой уверенности, что он желает лишь моего благополучия и поэтому при всех обстоятельствах следовал его предначертаниям, если, конечно, случай не решал по-иному.
Когда я въезжал в Анкону, возница спросил у меня разрешения посадить одного еврея, который хорошо заплатит.
— Какое мне дело, что тебе заплатят! Я нанимал карету и никого не возьму, тем более еврея.
— Но, синьор, это очень хороший еврей, вполне достойный быть христианином.
— Для меня лучше идти пешком, чем разъезжать в подобной компании!
— Бедняга, — произнёс возница, оборотившись к незнакомцу, — тебе нет места.
Но в ту же минуту я услышал тайный голос моего доброго гения, который повелевал мне взять сего еврея. Я окликнул возницу, и израильтянин уселся рядом со мной. Лицо его, хотя и безобразное, было очень мягким, а манера держаться — доброй и застенчивой.
— Я постараюсь, — сказал он, — не обеспокоить Вашу Светлость.