— Отца давно нет у меня, батыр-ага…

Нуртаз мог бы долго рассказывать о себе, о Габыш-бае Кобиеве, о его дочери Олтун, которую выдают замуж, и ее коварстве, о победе над борцом, за которую получил в награду коня, о том, как его хотели прикончить, о несожженной белой юрте, о скитаниях по степи, о ночевках на пастушьих станах.

Но говорить долго и красиво он не умел, тем более рассказывать о себе. И что можно о себе поведать такому знаменитому батыру — другу Амангельды?! К тому же Нуртаз волновался. Вполне понятно, что рассказ у Нуртаза получился неровный, сбивчивый. А тут еще горящие взгляды бойцов, устремленные на его бурдюк, на его полный седельный мешок. Взгляды были красноречивее слов. Они просили, они требовали, они умоляли, они настаивали…

Пастух торопливо отвязал объемистый упругий бурдюк, наполненный под самую завязку жидкостью, и протянул Джангильдинову:

— Вот, батыр-ага, возьми… Пей, пожалуйста!

Джангильдинов принял в свои руки тяжелый и, словно живой, кожаный продолговатый мешок. С большим трудом проглотил густую, липкую слюну. Удержал на почти спокойных руках, как бы взвешивая, бесценную влагу.

— Вода?

— Кумыс, батыр-ага… Кумыс это!

Джангильдинов, подержав на напряженных ладонях тяжелый бурдюк, передал его Токтогулу:

— Отнеси раненым… Пусть разделят.

Токтогул, прижав бурдюк к груди, как мать ребенка, поехал на шатающемся коне в даль каравана, где виднелись повозки.

Нуртаз вынул из хурджума — седельного мешка — еще такой же бурдюк и снова вручил Джангильдинову:

— Вода… Простая вода, батыр-ага.

— А ты… У тебя много воды?

— Хватит, батыр-ага… всем хватит! — Нуртаз указал плеткой через плечо назад: — Там родник. За холмом в лощине. И озеро, только вода плохая, соленая, в рот брать противно.

— О каком озере ты говоришь, сын? — спросил Жудырык, разглядывая пастуха. — Что-то не помню я, чтобы в здешних краях было озеро.

— Есть озеро, агай. Большое озеро! Только оно спрятано под землю.

— Ты говоришь об озере, которое лежит под землей?

— Да, агай. Большое озеро! И там есть родник. Хорошо бежит вода. Вкусная вода.

Темиргали, Токтогул и другие, понимавшие по-казахски, удивленно расширили глаза. В безводной, выжженной степи, оказывается, есть подземное озеро, мимо которого они чуть было не прошли!..