Можно легко представить себе испуг негра-караульного, когда на него, сладко спящего, вдруг сверху свалилось ни много ни мало восемьдесят килограммов живого веса. Мало того! Этот живой вес принадлежал узнику, совершающему побег.

Некоторых людей ужас заставляет замереть. Они столбенеют и немеют. Другие, наоборот, кричат что есть мочи.

К счастью для Беника, охранник принадлежал к первой категории. Он вздрогнул, замер и так и остался стоять как вкопанный, забыв даже крикнуть: «Стой! Стрелять буду!»

Но уже через секунду солдат пришел в себя, прицелился и выстрелил.

Беник распластался на земле и прошептал:

— Вот я и готов!

Но, как ни странно, выстрел не оглушил и не ослепил моряка, он напоминал какой-то жалкий хлопок.

То ли ружье было скверное, то ли оно дало осечку. Во всяком случае, настоящего выстрела не получилось.

Воспользовавшись моментом, боцман бросился на охранника, схватил его за горло и, едва не придушив, процедил:

— Ни слова! Молчи, или прирежу тебя, словно курицу!

Несчастный прохрипел что-то, дернулся еще разок и застыл.

— Вот и хорошо! Умница! Я не желаю тебе зла, старина. Но мне нужно уйти. Так что уж не мешай, пожалуйста!

Беник быстро снял галстук, связал бедняге ноги и посадил в уголок, прислонив к стене.

— Ну, а теперь посмотрим! Где это я оказался? Тысяча чертей! Да это же внутренний двор! Конечно, это он, высоченные стены… Значит, все усилия напрасны. Мы пилили эту чертову решетку, чтобы, словно кролики, очутиться в клетке.

В это время в окне показался Жан-Мари. Беник понял это по шуму, раздавшемуся сверху.

— Матрос, — сказал он тихо, — назад! Мы в ловушке!

— Что?

— Окно выходит во двор!

— Проклятье!

— Брось мне ремень!