Матросы растерялись. Они не знали, что в обязанности постового входило спрашивать каждого, кто бы он ни был, если дело происходило ночью.

Дверь закрывалась на простую задвижку, и Жан-Мари, ничего не отвечая, хотел выйти. Однако постовой решил применить силу, он принял беглецов за двух охранников, которым пришло в голову удрать с дежурства и покутить в кабаре[296].

Жан-Мари оттолкнул солдата, пропустил вперед Беника и последовал за ним. Постовой понял, что тут дело неладно.

— Тревога!.. К оружию!

— Я погиб! — прошептал Жан-Мари. — Хорошо, хоть Беник успел уйти.

Со всех сторон сбегались вооруженные караульные. Их набралось человек шесть. Поняв, что его вот-вот схватят и разоблачат, бретонец нахлобучил на лоб кивер и бросился бежать по коридору. Часовые, которые еще ничего не знали, пропускали его без всяких помех, их вводила в заблуждение форма.

Вдруг дерзкая мысль пришла Кервену в голову.

— Ага! — нервно усмехнулся беглец. — Они не хотят меня выпустить, так я им наделаю столько хлопот, что навек меня запомнят!

Недолго думая, он открыл камеру под номером один, где томились двое гаучо.

— Друзья, — сказал он, стараясь припомнить испанские слова, — если вам дорога свобода, спасайтесь! Я такой же узник, как и вы… Охранник заперт в моей камере… Сейчас открою остальным. Объясните им все и бегите вместе к главному выходу. Торопитесь!

Гаучо, для которых потерять свободу хуже, чем расстаться с самой жизнью, все поняли, узнав в солдате одного из заключенных французов…

Держа в одной руке фонарь, а в другой связку ключей, Жан-Мари бежал по коридору, гремел замками, открывал двери. Здесь томились узники всех рас, со всех концов света.

— Вперед, друзья! Вперед! — кричали гаучо. Все были оживлены и радовались нежданному освобождению.

Но бретонцу этого казалось недостаточно. Охранники ни в коем случае не должны помешать заключенным уйти. Жан-Мари разорвал тюфяк, вытащил маисовую солому, грудой свалил ее на пол и, открыв фонарь, полил керосином и поджег. Пламя взвилось. Все вокруг затрещало, засверкало, зашипело.

То же самое повторилось и в других камерах.

Отблески пожара осветили коридор. Отовсюду раздавались возгласы:

— Пожар! Пожар!

Заключенные орали во всю глотку. Солдаты, обезумев от испуга, ничего не видя вокруг, бежали к выходу.

Подгоняемые дымом и пламенем, гаучо быстро оказались у настежь открытой двери.

Жан-Мари бежал за ними по пятам, но вдруг вспомнил и чертыхнулся: