— По перцам не специалист! — Петр Петрович развел руками. — Всю жизнь занимался цветами, это моя специальность.

— Я не в буквальном смысле, а иносказательно. С политикой должны быть статьи, господин Калачников!

— Политикой не занимался, в нее никогда не вмешивался! — уже сердито проворчал Петр Петрович. — И большевики пытались давать мне такие темы. Но я сказал им: цветы, сады — пожалуйста, но большего от меня не требуйте!

— Нет, нет, успокойтесь, господин Калачников! — испуганно заговорил редактор. — Материал мы ваш напечатаем, ради фамилии напечатаем.

Печататься не входило в расчеты Петра Петровича, и он, стараясь быть похожим на обиженного, сказал:

— Ради фамилии, господин редактор, печатать не надо. Не умею писать — научусь со временем. А зачем же печатать то, что не нравится?

— Пойдет, пойдет, господин Калачников. Это я имел в виду будущее. Не все сразу. Вот церковный пономарь принес статью: на шести страницах — ни одной точки, ни одной запятой. И деньги вперед попросил.

— Точки и запятые, бог с ними, — сказал садовод, пряча улыбку («Пономарь-пьяница — корреспондент газеты!»). — А хоть смысл-то есть?

— Нет, господин Калачников! — сознался редактор. — Из всей его статьи мы оставим только подпись.

— И много вы дали ему денег в качестве аванса? — озабоченно спросил Петр Петрович, а сам подумал: «Одной статьей пономаря можно убить любую газету!»

— Тридцать рублей. — Редактор поправил на носу роговые очки, сощурился, понимающе кивнул головой. — Но вам, господин Калачников, мы будем платить больше, как и подобает профессору. Кстати, почему вы это не указали? Звание так важно для газеты!

— Боже упаси! — запротестовал старик, подняв правую руку. — Профессор имеет право подписывать крупные научные труды, но не статейки на полторы сотни строк. Я очень уважаю науку и свое звание, господин редактор!

— Понимаю вас, все правильно! — сказал редактор. — Будет сделано так, как вы прикажете.

— А псевдоним нельзя?

— Для нас очень важно ваше имя, это создаст авторитет и газете, — настаивал редактор.

«Черт с вами, подписывайте, газета от этого не станет авторитетнее, — подумал Петр Петрович. — Для народа я, видимо, нисколько не лучше, а может быть, и хуже пономаря. Над его фамилией лишь посмеются. А мою увидят — вознегодуют».

— Хорошо, подписывайте, — уступил он.

— Авансик не требуется?

— Потом. Всю сумму. Больше будет!

Редактор снял очки, вынул платок, протер им стекла. На носу у него остался синий рубец от оправы. Он положил очки на стол, откинулся на скрипучую спинку венского стула.