— За последнее время, профессор, я окончательно разочаровался в русских, — медленно начал Хельман, массируя розоватый шрам на щеке. — После прихода в Россию я считал, что мы совершаем две серьезные ошибки: много убиваем и ставим на должности руководителей скомпрометированных людей. Я старался меньше казнить и опираться на людей авторитетных и популярных в народе.

«Кому вы рассказываете сказки, господин комендант?! — подумал Калачников. — В маленьком Шелонске за год убито несколько сот человек! Разве это мало? А сколько же тогда много? Всех! Волк ты, настоящий волк, а пытаешься выдать себя за мирную овечку!»

— И что ж! — продолжал Хельман. — Убиты будущий тесть и невеста, я получаю отвратительные письма… Люди, прежде авторитетные в народе, после перехода к нам на службу окружены презрением и ждут расправы… Вы, например… Метод жестокостей не оправдал себя. И мой метод провалился. Что вы теперь скажете, профессор? Где выход из положения? Мне интересно знать, почему нельзя найти общего языка с русскими? В других странах у меня был неплохой контакт с местным населением.

— Не отвечу я вам, господин комендант, — проговорил после долгого раздумья Калачников. — Я сам плохо, очень плохо понимаю народ. Уж очень сложен русский характер, господин комендант…

— А вы? Вы тоже русский? — допытывался Хельман.

— У меня европейское воспитание, господин комендант, я со всеми найду общий язык, — вывернулся Калачников.

— Жаль, что мало среди русских таких, как вы!

«Напрасно жалеете, господин комендант, — подумал Калачников. — Много таких, на вашу беду, очень много!»

Хельман снова встал и долго ходил по кабинету, сосредоточенный и задумчивый. Остановился у окна, подозвал Калачникова.

— А теперь по вашей части, — сказал он. — Наметьте в центре города места для газонов. Солдату пустыри и развалины надоели на фронте. Да и прекрасный пол будет сюда приезжать. Я не любитель цветов, но они скрасят неприглядные виды вашего мерзкого Шелонска!

«Ох, как досадил тебе Шелонск! — с удовольствием подумал Калачников. — Если жив останешься, до гроба будешь помнить наш город!»

— Когда, господин комендант? — опросил он.

— Полмесяца сроку.

— Будет исполнено. А в Волошки не наведаемся, господин комендант?

— Пока нет.

Хельман хотел отпустить Калачникова, но что-то вспомнил, поднял руку, задержал ее в воздухе.

— Прочтите газету, — сказал он. — Великолепная новость: наша авиация совершила блестящий налет на Москву. До основания разрушен большевистский Кремль. Вы понимаете, большевистский Кремль, сердце России и мирового коммунизма!