Сквозь кисею метели он увидел большое темное пятно. Это был Громобой Краюхина — умный, осторожный конь, не раз испытанный в ночных пограничных походах. Не дойдя нескольких метров до пролома, Громобой остановился. Вспыхнул электрический фонарик. Острый луч описал круг и замер на одной точке. С седла соскочил Краюхин.

Игрун нервно дергал шеей, дрожал. Его темные, похожие на сливы глаза горели бешеным огнем. Кедров оцепенело сидел на коне. На рукавах и воротнике его полушубка, на шапке и автомате гранеными алмазами сверкала замерзшая вода.

Ветер и мороз усиливались. Сгущалась темнота перед рассветом. Хлопья снега, обгоняя друг друга, сыпались в черный пролом льда.

— Почему поехал сюда? — жестко спросил Краюхин. — Я все время колотил рукавицами. Не слушал?

— Игрун чего-то испугался, — стуча зубами, ответил Кедров. — Кинулся в сторону, как шальной. Помоги вылезти…

— Сиди пока тут. На льду будет холоднее. Дам сигнал на заставу.

Краюхин повозился с чем-то в темноте, потом выпустил в мутное небо две ракеты. Свет их мелькнул слабой искрой и моментально исчез. Седая, косматая пурга, казалось, поднялась до самых звезд.

— Не видели, конечно, — сокрушенно сказал Краюхин. — Придется самим выпутываться.

Он подошел к пролому.

— Не становись на кромку! — испуганно предупредил Кедров. — Подай лучше веревку, а то еще и ты свалишься!

— Не свалюсь, — сказал Краюхин. — Твой глупый Игрун попал в родниковую подпарину. Тут вешка стояла. Ее, видно, ветром сбило. Хорошо еще, что неглубоко и грунт твердый…

Ровный, сдержанный голос ефрейтора успокаивал Кедрова — в нем не было, как вначале, нервных, злых ноток…

А Краюхин со всех сторон оглядывал Кедрова и думал, как ловчее выдернуть его из пролома. Потом он сбросил с себя полушубок, засучил рукава гимнастерки, плотно лег на лед головой к Кедрову. Опустив руки в воду, освободил ноги солдата от стремян. Передохнув, сказал:

— Бросай рукавицы и бери меня за шею. Крепче, крепче. Руки в замок!

Упершись ладонями в лед, Краюхин поднатужился и вытянул Кедрова из воды.

— Да ты, брат, не так-то уж легок! — выдохнул Краюхин. — А по виду — перышко!

— Водой до костей пропитался, — прижимаясь к Краюхину, с трудом проговорил Сергей.

Краюхин раздел солдата — стащил шубу, валенки и шаровары, завернул его в свой теплый, сухой полушубок. Прикасаясь к Кедрову, он чувствовал, как тот вздрагивает всем телом, как выбивают дробь его зубы.

— Возьми мои валенки и штаны.

— Не надо, Вася. Лучше уж одному мерзнуть…