— Дальше не проедем, — сказал Пашенцев.

Они вылезли из машины и пошли пешком. Над озером нависли черные тучи. Ноги утопали в рыхлом песке. Сухие трескучие камыши преграждали путь. Но они шли упрямо, молча.

Пришли на участок другой заставы. И на невысоком взгорке увидели белый простой обелиск. Глаза Пашенцева впились в надпись.

«Героям, отдавшим жизнь в боях 6—11 августа 1938 г. Храмов Н. А. 1912 Дмитриев А. А. 1914 Пашенцев С. А. 1907 Конджария Г. Н. 1913».

«Героям, отдавшим жизнь в боях 6—11 августа 1938 г.

Храмов Н. А. 1912

Дмитриев А. А. 1914

Пашенцев С. А. 1907

Конджария Г. Н. 1913».

Над взгорком взметнулся ветер. Пашенцев припал к обелиску губами.

— Отец…

Возвращались к машине в темноте.

Однажды Пашенцева вызвали к телефону. Звонили из штаба отряда.

— Учебная! На участке вашей заставы обнаружены следы. Координаты…

Пашенцев поднял заставу в ружье. Возглавил поиск.

Над озером свистела пурга. Пограничники скользили по обледенелым склонам, срывались вниз, вязли в топких местах.

И вдруг — следы! Едва приметные, запорошенные снегом, но следы!

Офицер штаба, услышав доклад Пашенцева, удивленно спросил:

— Ты что, мне тоже вводную даешь? Разыгрываешь?

— Нет, не разыгрываю. Самые настоящие следы. И, судя по всему, самый настоящий нарушитель.