— Откуда будешь? — спросил Мыкыянов.

Неизвестный, двигая челюстями, что-то невнятно пробормотал, небрежно сделал взмах рукой, присел. Турсунгазы насторожился:

— Паспорт есть?

— А как же! Без него, дружище, в этих краях и не показывайся: граница-то под боком.

Мыкыянов посмотрел на обувь незнакомца, потом на лежащий рядом кетмень. «Говорит, воду по арыкам пускал, — подумал он, — а ботинки-то чистые, на них совсем нет грязи, да и кетмень ржавый-ржавый».

— А все-таки, позволь глянуть на паспорт, — настойчиво потребовал Мыкыянов.

— Дразнишь или смеешься?

— Показывай документы! — твердо сказал Турсунгазы.

— Шутник ты, вижу, — впиваются расширенные глаза незнакомого в Мыкыянова. — А со мной шутки плохи. Я из таких переплетов выходил — тебе и не снилось. Так что не куражься.

Мыкыянов почувствовал, как у него налилось краской лицо, чаще забилось сердце и дал о себе знать внутри осточертелый осколок. «Будь ты неладен!» — ругнулся про себя Мыкыянов.

Неизвестный, глазея на лошадь, поднялся и быстро направился к ней. Потом сквозь зубы бросил:

— А тебе дорожка скатертью.

«Ускакать намеревается, — мелькнула мысль у Мыкыянова, — но на Беркута не так просто сесть».

Конь, увидев чужого, расширив ноздри, качнул головой и, круто повернувшись, побежал в другую сторону.

Неизвестный тут же шмыгнул в кусты краснотала. Вскоре серая кепка исчезла за лобастой мшистой скалой.

— Беркут, Беркут! — позвал коня Мыкыянов.

Через минуту он, вскочив на лошадь, уже мчался на заставу. Под копытами коня звенела каменистая тропа. Пограничники нагнали нарушителя в тот момент, когда он, кубарем скатываясь по щебенке к подножию горы, хотел пробраться к кустарнику, который прорезала граница.

— Нет ничего дороже своей Родины, — говорит Мыкыянов.

Крутой волной нахлынули воспоминания, горячим дыханием обдали его тяжелые огневые годы.

* * *