С паспортом опять решился повидать своих, Мостовую из головы давно выкинул, заглянул в Долматово. Пробыл день. Понял, что у тетки не поживиться, а вот милиция, рассказали, наведывается, справки о нем наводит. Пришлось, не откладывая, убираться подальше…

Устроился на работу в Петропавловске грузчиком в железнодорожные пакгаузы. Увидел, как люди работают, как забывают лихое время, улыбаются, хорошей жизни ждут. Невыносимо стало, что все это его не касается, и тогда поджег зерновой склад. Поймали, на этот раз получил восемь лет. Думал — все… Но удалось сбежать.

Когда попался на краже, опять назвал другую фамилию…

Восемь раз умудрился Кашеваров побывать в тюрьмах за эти годы, в злобе своей все ниже опускаясь на человеческое дно, пять фамилий сумел переменить, пока Федор Григорьев не вернул ему первую, с которой начал он свою противную людям жизнь, — фамилию карателя Кашеварова.

Для Кашеварова это был конец.

Для Федора Григорьева это стало началом в новом его назначении. Он понял, что в жизни еще остались баррикады и есть люди, которые стоят на той стороне.

4

4

Люди недалекие свое первое удачное дело часто склонны относить на счет собственных исключительных способностей и даже — таланта. Им все начинает казаться легким, не требующим особых усилий и знаний. Горько, а иногда и слишком поздно осознается такое заблуждение.

Федор Григорьев к таким людям не относился. Наверное, оттого, что в жизни ему ничего легко не давалось, начиная с первых самостоятельных шагов. Он никогда не был самонадеянным, скорее его можно было назвать человеком, сомневающимся в себе. И это всегда побуждало его быть в любом деле предельно старательным и внимательным. И успешно завершенное им расследование, которое, к удивлению многих, да и его самого, привело к разоблачению крупного преступника, долгое время скрывавшегося от правосудия, не вселило в него радужных надежд на будущее, а стало причиной многих размышлений и выводов для себя.

Товарищи уже не смотрели на него, как на новичка. И это служило ему хорошей моральной поддержкой, но Федор не мог избавиться от ранее незнакомого ему внутреннего ощущения, что он как-то повзрослел. Ему и в голову не приходило, к примеру, такой мысли, что он стал мудрее. А оно так и было, наверное, если к нему пришло новое, более широкое понимание окружающей жизни.

Теперь работа Федора, в которой наряду с обычными повседневными обязанностями возникали неожиданные командировки, тревожные сообщения и происшествия, стала по-настоящему осознанной, приобретала характер профессии.