— Вызовите наряд военной комендатуры! — приказал Федор милиционерам. — И своих тоже…

Через час с помощью Грачева, который уже в полной мере осознал свое положение, конвой воинского эшелона был обезоружен и арестован. У преступников, кроме пистолета Грачева, изъяли два автомата, десять винтовок и шестнадцать гранат.

Сразу было установлено, что с начала войны конвой сопровождал от Владивостока уже четвертый эшелон с военным оборудованием для Северного флота. Так как каждый раз состав оказывался недогруженным по тоннажу, к нему прицепляли и другие попутные военные грузы. В последнем рейсе таким грузом оказались шесть вагонов с парашютным шелком, которые шли из Ташкента через Новосибирск. Четыре рулона его и были похищены из вагона.

Всего группа Грачева совершила шесть грабежей. Крали все, что попадало под руку, торговали краденым в дороге. Ни Грачев, ни его подчиненные не отказывали себе ни в чем. Ночи превращали в пьяные оргии. В вагоне постоянно находились и женщины: пассажирские поезда шли переполненными, достать билеты на них было проблемой, попутчиц на вокзалах находили без труда.

На второй день после ареста группы Грачева все материалы на нее истребовала прокуратура Уральского военного округа…

* * *

Весне радовались все. Она не убавила дел, но бодрила своей животворностью, помогала побеждать усталость. И работа спорилась.

На дороге заметно прибавилось солдатских эшелонов. Наступление под Москвой отбросило гитлеровские армии далеко от столицы, но где-то на третьей сотне километров от нее, словно устав, замедлилось, затихло. А солдатские эшелоны, с военной лихостью катившие на Запад, будто выстукивали своими колесами весть о скором новом сражении, которое обязательно будет победным.

И тем горше для транспортных чекистов стало известие о гибели Юры Паклина, полученное в апреле.

Никто не спрашивал, откуда Иван Алексеевич узнал обстоятельства его гибели, да и подробностями его рассказ не отличался.

— Мне сказали, — сообщал он, — что Юра участвовал в ликвидации диверсионной группы. Было это где-то под Ржевом. Если верить разговорам, то можно допустить, что он совершил какую-то оплошность: в него выстрелили в упор…

После этого сообщения Федор подал второй рапорт с просьбой отправить его на фронт. На сей раз Ухов не рассердился, ответил просто:

— Все рвутся на фронт, не ты один. И в этом я тебя понимаю. Но мне известно, что очень скоро предстоит серьезное дело, которое касается и нас. Тебе придется участвовать в нем. Так что фронт придется опять отложить.

— Что за дело?

— Придет время, узнаешь.