Прощаясь, Брандт спросил:
— Записка на могиле отца — не от вас ли?
— Какая записка? — насторожился «Иван Иванович».
— С угрозой в мой адрес.
— С детства не люблю записок, — успокоился гость. — Даже девчонкам не писал… Чуете, Александр Львович, как горит у вас земля под ногами?
Брандт подковырнул:
— Патетика из передовицы «Правды»?
— Не цитировать же мне вашу вонючку, — бросил с усмешкой «Иван Иванович».
Внушительный нос Брандта оскорбленно заморщинился. Договорились встретиться в пятнадцать часов на том же месте через два дня.
— Если дождя не будет, — с определенным смыслом уточнил «Иван Иванович».
Брандт театрально прилепил ладошку к груди. Дескать, я же заверил.
— Надеюсь. Но если… Можете загодя кутью варить. Поймите, Александр Львович, другого выхода у нас нет.
Заперев дверь, униженный, набравшийся страха, Брандт подошел к окну. В щель меж занавесок увидел, как его зловещий посетитель прошел под кленами к забору, легко перемахнул его. За оградой начинался Духовской овраг, буйно заросший кустарником и заселенный одичавшими кошками.
Глядя ему вслед, Брандт боролся со своей нерешительностью. Наконец тихо произнес: «У меня, Иван Иванович, или как тебя, тоже иного выхода нет».
Отбросив колебания, через анфиладу трех комнат энергично прошел в кабинет, зло сдернул с рогулек телефонную трубку. В трубке полночная церковная тишина.
Ясно, провод перерезан. Страх вернулся, сдавил глотку.
Добрел до столовой, полез под стол — за коньяком.
31
31
Через два дня на Успенской горке сидели в тени кустика два пьяных полицая и, закусывая дольками репы, попеременно прикладывались к бутылке. Их можно было видеть из любой точки левобережной части Витебска. В свою очередь и они, если бы захотели, могли просматривать ту сторону Западной Двины, видеть солидные отрезки Замковой и Вокзальной улиц, соединенных Старым мостом. Но им ни до чего не было дела, все внимание — на бутылке. И все же, когда со стороны вокзала появились четыре армейских грузовика, они увидели их и обменялись быстрыми трезвыми взглядами. Не ускользнули от внимания пирующих и машины с солдатами, повернувшие в Задуновскую улицу. Сомнений никаких — готовится оцепление.