— Собирайся, понесешь меня в другое место. Теперь твоя очередь, — сказал бывший бравый капитан с подготовкой бойца-диверсанта, спецподразделения «Черные береты». — Чтобы жиром не зарасти, вам мужчина, необходимо больше двигаться.

После чего, Алексей начал разминать затекшие от сидения на песке ноги, явно намереваясь взобраться на язвительного типа, у которого сегодня за душой ничего святого не осталось. Только пробитое тело и желание все время пить жидкость.

— Я не могу. Я очень раненный, — отказался от такой чести потомок гордых наскальных живописцев. — Да и платят мне, не за то, чтобы я носил по пустыням своего другана с шеей в три обхвата. А совсем наоборот. Чтобы я правильно стрелял в мишень… Чтобы Легион любил… Чтобы командиров слушался… Чтобы, вообще…

— Ну, тогда держись за меня, притворщик, — не давая ему закончить длинный перечень причин, остановил его Гусаров. — Пользуйся, ксплутатар, отсутствием в пустыне профсоюзов, уж они бы то меня защитили от твоих наскоков…

Но, прежде чем идти в гору, он собрал все вещички с автоматическим оружием. Не забыл семь хрустящих саксауловых палочек. После чего помог подняться отдыхающему и приняв его на бедро, да еще подставив плечо впридачу, повел его к чахлым посадкам.

— Молодец! Быть тебе садовником, — выдирая ноги из песка, прокомментировал увиденные мешки на кустах Сергей. — Оживил этот унылый пейзаж, украсил его, достойно кисти…

Он оборвал свою речь на полуслове и вновь потерял сознание. У него снова открылось кровотечение. Пришлось бросать все вещи. Опять взваливать себе на плечи обмякшее тело друга и тянуть его сперва — в гору, гору, гору, а потом, все с горы, горы, горы…

Падать и катиться вниз было никак нельзя. Упрощать задачу спуска не позволяла открытая рана Сергея. Жиденькая повязка опоясывающая ее, не давала уверенности в полной стерильности и дезинфекции. Нельзя было допускать, чтобы песок и вредная стафилококковая инфекция попала вовнутрь. В этом Алексей был категоричен и строг, особенно по отношению к самому себе.

Притащил он свою драгоценную ношу к зарослям пустыни. Аккуратно и бережно снял ее со своих плечей и положил рядом с одним из кустов. Сам свалился там же, в полном беспорядке. Тягать на солнышке свое тело тяжело, а чужое — тем более. Отдохнув, сходил собрал брошенное кое-как имущество. И опять попытался грустить и расстраиваться.

Он очень переживал от своей беспомощности, оттого, что не было ни какой возможности более действенно помочь другу по жизни и товарищу по оружию. Впрочем был один плюс. Именно он сейчас был рядом с ним и с полной уверенностью мог самому себе сказать, что для раненного это был не самый худший вариант.