Трамвай снова приближался к остановке. Старший лейтенант вдруг увидел: женщина повернула в переулок. Он выскочил из вагона на полном ходу, даже не попросив вагоновожатого притормозить, не попрощавшись и не поблагодарив, — думал только о женщине в синей косынке, видел только ее, и ничего на свете больше не существовало для него.

Добежал до угла вовремя — женщина уже вела велосипед по тротуару к парадному трехэтажного дома. Она не оглянулась, и Павлов с облегчением констатировал, что велосипедистка его не заметила.

Только теперь старший лейтенант догадался снять с рукава красную повязку комендантского патруля. Прошелся под домом. С двух сторон к нему плотно прижимались двух- и четырехэтажные строения, но ведь мог быть еще двор и еще один выход...

Павлов заглянул в парадное — тишина, словно никто тут и не живет. Проскользнул к лестнице. Несколько ступенек вели на первый этаж, справа от входных дверей опускались в подвал, кажется, там был также выход во двор.

Старший лейтенант на цыпочках спустился по ступенькам, нажал на дверь, она легко поддалась, и он очутился во дворе. Нескольких секунд хватило, чтобы убедиться, что это не двор, а обнесенный глухим каменным забором садик. Запущенный, неухоженный — две или три яблони росли тут и сиреневые или жасминовые кусты, старший лейтенант не очень-то разбирался в этом. За одним кустом Павлов заметил калитку — она выходила на параллельную боковую улицу) но калиткой давно никто не пользовался: тропинка к ней заросла травой, а замок заржавел.

Прежде чем выйти из дома, Павлов с минуту постоял в парадном, прислушиваясь. Тишина, ни звука. Но вот что-то громыхнуло на верхнем этаже, открылись двери, и старший лейтенант поспешил выскользнуть на улицу. Шел к углу Пелчевской под самой стеной, чтобы женщина в синей косынке не заметила его из окна. Пересек проспект и занял удобную позицию за толстенным каштаном — отсюда видны парадное и каменный забор садика, выходившего в соседний переулок. Если бы женщина с велосипедом оставила дом, обязательно заметил бы ее.

11

11

Еще утром офицеры договорились с пани Марией, что та приготовит обед и нажарит грибов. Она ждала с двух до трех часов, но вышло так, что офицеры попали домой лишь около шести, и хозяйка встретила их укоряющим взглядом.

Бобренок попытался объяснить причину такой непунктуальности, но только махнул рукой — мол, служба есть служба.

Майор снял сапоги и с наслаждением улегся на кушетке, вытянув натруженные ноги, считая, что и Толкунов последует его примеру, но капитан остановился в дверях кухни, где пани Мария разогревала обед, оперся о косяк и с удовольствием наблюдал, как хозяйка хлопочет у плиты.