— Фамилию его можешь назвать?

— Капустин его фамилия. Кличка — Кривоносый. Живет за оврагом, вблизи железной дорога.

— Оч-чень важно. Рассказывай все, что знаешь о нем.

— О его антифашистской деятельности, что ли? — прикидывался Сергей простачком.

— Именно это я и хочу от тебя слышать, Сергей. И не вообще, а конкретно, — сказал Хейфиц, заметно нервничая.

— Да вам и так, должно быть, обо всем известно.

— Разумеется, я знаю все и обо всех по долгу службы. Но хотел бы услышать это и от тебя, чтобы убедиться в твоей искренности и лояльности к новому режиму. Услышать, что ты раскаиваешься в своих поступках против власти и осуждаешь преступные действия сверстников.

— Капустин — ваш агент, — сказал Сергей убежденно. — Значит, и связи его надо искать в этих стенах. Я так понимаю. С кем-то же он встречается, получает инструктаж, наконец, доносит на других, на тех, кто отстаивает свою землю.

Хейфиц не ожидал такого. «Поистине — страна чудес!» — подумал он. — Какие-то юнцы, а так ловко водят меня за нос, заставляют работать вхолостую целый аппарат. С первых же шагов они распознали в этом Кривоносом, черт бы его побрал, человека, подставленного к ним. Отсюда и не доверяли ему. И как я не понял этого сразу, на первых же явках с ним?

— Заблуждаешься, Сергей, — сказал он. — Такого агента у меня нет. Хотя не скрою, имеется несколько других. Могу и тебя привлечь к этому достойному делу. Тем более матушка твоя об аресте сына даже не догадывается. Не знают о нем и твои дружки.

— Это доносчиком-то быть достойно?

— Ах, какими идеалистами вас здесь воспитали! Время такое, Сергей. Либо ты кого-то, либо кто-то тебя предаст, прибьет. И не тебе рассуждать о достоинстве и чести… Придется передать тебя русской полиции. Она верно служит нам и заставит тебя заговорить.

Над зданием промчались советские штурмовики. Они шли, едва не задевая крыш домов, издавая пугающий рев. Хейфиц подскочил к окну, чтобы взглянуть на них, но их уже и след простыл.

— Радуешься, — сказал он, повернувшись к Сергею и сбросив с себя маску доброжелателя. — Свои, значит, скоро конец войне. Но это — глубокое заблуждение. Заруби себе на носу, щенок: война будет продолжаться до победы Великой Германии!

— То-то у вас коленки дрожат, — съязвил Сергей. — Но драпать все равно придется. Мы вас не звали к себе!

— Молчать, паршивец! — сорвался Хейфиц. Вошедшему на крик эсэсовцу приказал: — Увести этого русского фанатика! Примените третью степень устрашения! И подготовьте его к даче правдивых показаний!

Сергея увели. Он сознавал: будут пытать. И не сдавался, не просил пощады. У Альбины острой болью в сердце отозвалась расправа над ним. «Мы не умираем, мы переходим в вечность! — всплыло в ее памяти. — Держись, Сережа! Я буду стараться тебя спасти!» И уже зрел план в ее голове, но удастся ли его осуществить?..