— Вы пьяны, старший лейтенант, а у пьяного всегда в глазах двоится. При исполнении служебных обязанностей надрались в стельку. На ногах едва держитесь. И это в день всенародной радости, в День Победы над врагом. Это куда большее преступление. Немедленно возвратите лейтенанту оружие, вещи и освободите из-под стражи! Вас же данной мне властью отстраняю от дежурства и письменно ставлю об этом в известность ваше командование.

— Валяйте… — с безразличием отнесся к этому комендант. — Я же на радостях выпил! Со всем честным народом!

Антона Буслаева освободили из КПЗ буквально после первого удара в вокзальный колокол, возвещавший об отходе поезда. А вскоре просигналил об этом и гудок паровоза.

Поезд шел с частыми остановками. Буслаеву все же удалось занять заветную третью полку в общем вагоне, предназначавшуюся для багажа. Заснул он мгновенно. Спал как убитый. А когда пробудился под вздрагивания вагона на стыках рельсов, одна за другой наплывали мысли о доме, о работе. Но больше всего думал о Лиде, о родившемся в его отсутствии человеке. И как они встретятся с Лидой, и как дальше будут строить свою семью. В себе не сомневался. Истосковалось тело, истосковалась душа. Знал, что будет хорошим мужем и отцом. А Лида? Станет ли она любящей женой и матерью, какую он рисовал в своем воображении?..

Если представить себе, что это не поезд-тихоход, а сказочный ковер-самолет, то Антон летел домой, распластав крылья.

По возвращении в Москву, прямо с вокзала Буслаев направился в Управление, где тотчас засел за рапорт-отчет о завершении боевой командировки, который давно и тщательно обдумал. Главное, не расплываться по мелочам, указать самое важное, что было, что сделал. Описав вкратце «операцию» захвата Краковского, указал и о задержании сотрудницы Поставского отдела Службы безопасности Альбины Тишауэр.

Доложил рапорт по команде и получил указание не отлучаться, ждать вызова генерала Петрова, если у того появятся вдруг вопросы к нему.

Ознакомившись с рапортом Буслаева, генерал поморщился. Ряд мест отчеркнул красным и синим карандашом, как весьма сомнительные. На полях против них выставил вопросительные и восклицательные знаки. Не обошлось и без бранных слов в его адрес. Извлек из среднего ящика стола блокнот с заимствованными у других начальственных особ «Умными резолюциями», перелистал его и, выбрав, как ему показалось, наиболее подходящую фразу, наложил ее на прочитанный отчет оперативного работника: «Бред сивой кобылы, а не рапорт!» Что означало это глубокомысленное руководящее изречение, сам он лишь догадывался, но оно ему явно нравилось — прямо и необычно сказано!