Добросовестно укутанный тулупами, Назарка лежал на предпоследних санях. Неумело перевязанное плечо ныло. Кеша-Кешич определил, что пуля задела кость. Крови Назарка потерял много. Смежив веки, он слушал тягучий напев пленных, а на душе было празднично оттого, что остался жив, что скоро опять нагрянет взбалмошная весна с задиристой перебранкой куропаток, с бормотаньем тетеревов и волнующим свистом утиных крыльев... Маленькая, ветхая юрта их, наверное, уже развалилась, если по приказанию Павла ее не сожгли. И отыщешь ли теперь могилу матери и сестренок?.. Представилась полузасохшая лиственница. С одного бока у нее стесана кора и углем нарисована лошадь.

«Хвост у нее я так и не подправил!» — подумал Назарка, и невеселая улыбка тронула его губы.

Рядом послышалось учащенное дыхание. Костя Люн тяжело плюхнулся в сани, что-то спросил. Погруженный в воспоминания, Назарка не ответил. Потом он повернул голову, приоткрыл веки. Солнце с размаху ударило в глаза, и весь мир мгновенно превратился в сияющий огненный каскад. Ослепленный, Назарка невольно зажмурился.

— Назарка! — наклонившись к нему, окликнул Костя. — Кончай дрыхнуть!.. Подъем!

— А я и не дрыхал! — приподнял голову Назарка. — Я думал...

— Глянь, куропатки поднялись!

— Где? — встрепенулся Назарка.

— Во-он! Над поляной мельтешат.

Назарка мысленно вскинул к плечу ружье, поймал быструю в полете птицу на мушку и нажал на спусковой крючок. Белый пушистый комочек с черной ленточкой на хвосте бесшумно утонул в снегу. Много их в свое время добыл Назарка. Только не из ружья.

— А удачно мы с тобой отделались! — возбужденно заговорил Костя. — Опоздай чуток наши — и каюк нам! Не выкрутились бы. Честное слово! В кольцо зажали, стервецы! — кивнул он на пленных. — Нас бы, однако, так не повели... И патроны на исходе, и ты расписался...

— Хорошо, что нас в разведку отправили, — сказал Назарка. — Худо бы пришлось отряду!

— Не таясь говорю, здорово перетрусил, — шепотом признался Костя. — Тебя не бросишь... Живьем захватили бы. Отстреливаться-то нечем! Эх, думаю, на штык поддену одного, другого — и то ладно!

Костя соскочил с саней, вприпрыжку побежал вперед, хлопая себя руками по бедрам. Хоть и ярко засветило солнышко, но мороз еще в полной силе и не позволяет забывать о себе. Назарка перекатил голову слева направо и, не мигая, уставился в синюю высь. По небу лениво плыли белые обрывки облаков. Из леса наносило чуть уловимым ароматом сосновой смолы. Крепко пахло лошадиным потом и свежим навозом. Сани потряхивало на ухабах. Нескончаемую, визгливую песенку тянули полозья. Конь, фыркая, продувал заледеневшие ноздри.