— Прощай, Назар! — крикнул Фролов и приподнял свою неизменную папаху.

— Жди нас с победой! Поправляйся! — выпрямившись в санях во весь рост, яростно крутил шапкой Костя Люн.

— Назарка-а-а, проща-ай!

Назарка махал здоровой рукой и улыбался. Солнечные лучики, раздробившись на тысячи осколков, застилали глаза. Он сжимал веки, встряхивал головой, но они набегали вновь, соленые непрошеные слезы.

«Увижу ли всех живыми?» — подумал Назарка и взмахнул последний раз: подводы скрылись за поворотом.

— Пошли, Никифоров! — позвал Чухломин и дружески протянул Назарке кисет с махоркой.

Они закурили и медленно пошагали в город.

— К заклятым врагам приходится быть беспощадным! — говорил Чухломин, попыхивая дымком. — Против Советской власти организовываются заговоры, устраиваются мятежи и восстания. Эсерка Каплан стреляла в товарища Ленина. На террор белогвардейщины мы ответили красным террором. Самый удобный враг — это мертвый враг! Если бы каждого белобандита бить, как они били меня... Восстание в Якутии давно бы уже раздавили, если бы мы приняли самые жесткие меры! Нет, новый командующий Якутской области начал гнуть свою политику — уговорами да убеждениями, амнистию объявили, отъявленных головорезов под честное слово на волю выпустили! Посмотрим, чем умиротворение это еще кончится. Сколько еще красноармейской крови будет пролито...

— Дядя Гоша Тепляков и Фролов другое говорили! — возразил Назарка, испытывая двоякое чувство к шагавшему рядом с ним человеку. — Бедняк, хамначит откуда знают — неграмотные! Якутов против Советской власти тойоны поднимали. Обманом поднимали, товары людям даром давали, долги прощали. Не надо хамначитов убивать! Якутские бедняки Ленина — Светлого Человека давно ждут. Откуда им знать, что красных к ним Ленин послал? Хамначит правду узнает — от бандитов сразу уйдет, обязательно уйдет!

— А ты, приятель, как окунь, — колючий! — с улыбкой заметил Чухломин и прибавил шагу. Он заложил руки за спину, закрыл глаза и, улыбаясь, подставлял сияющему солнцу изможденное, землистого цвета лицо.

Временно, до возвращения отряда, Назарку поселили у вдовы политссыльного Матрены Павловны Волошевской.

— Вот и славно! — ответила Матрена Павловна на предложение взять к себе временного постояльца. — По-якутски будем с ним капсекать. А то я родной язык совсем, почитай, забыла.

Стараясь не шуметь, Назарка прикрыл за собой дверь, шапкой обмел валенки. Хозяйка в своей неизменной меховой душегрейке возилась у русской печи. Ей помогала глухонемая девушка.

— Нохо! — услышав возню у входа, позвала Матрена Павловна. — Проходи сюда. Завтрак готов.