Потом он присел на стул. Пол в кухне был удивительно неровным, так что под ножками обеденного стола высились целые стопки спичечных коробков. По углам стояло несколько пыльных мышеловок со взведенными пружинами. Он направил себе в лицо струю от небольшого электрического вентилятора, но поток горячего воздуха все равно не приносил облегчения. Сайхун воспитывался в горном храме, так что к нищенскому житью ему было не привыкать, но здесь, в этой трущобе, все было совершенно иначе.

Долгие часы он сидел неподвижно, просто размышляя над своим будущим. Он посмотрел на свои ладони: когда-то он складывал их особым жестом, занимаясь созерцанием неподалеку от горных ручьев. Эти пальцы, изящные и тонкие, некогда прикасались к струнам лютни; теперь же они огрубели от горячего масла, капли которого то и дело попадали на них, пока Сайхун готовил пишу в ресторане. Невыносимая жара в кухне, необходимость одновременно управляться с четырьмя огромными конфорками изуродовали его руки. Когда-то его учили держать кисточку для письма – а теперь он всегда держал лишь металл, будь то лопаточка на кухне или поручни метро.

На покрытом пластиком столе стоял одинокий хромированный термос. В его пузатых боках Сайхун увидел свое отражение: когда он разглядывал себя на Хуашань, его лицо выглядело свежим, юным, полным надежд. Теперь он смотрел на свое отражение в серебристой зеркальной поверхности и видел лицо человека, которому за тридцать, с уставшими, резкими, немного циничными чертами. Хотя незнакомый человек вряд ли дал бы ему больше половины этого возраста, Сайхун чувствовал, каково ему на самом деле. Теперь он разглядывал каждый шрам на себе, замечая практически невидимые со стороны морщины от неудач и огорчений.

Он решил пройтись немного. Какой смысл сидеть в этом душном бараке, где пахнет разведенным гипсом и горячей асфальтовой смолой. Сайхун подошел к своему сундуку, чтобы вынуть свежую одежду. Открыв сундук, он увидел письмо от тети Джин. Она переехала из Питтсбурга в Сан-Франциско. С восхищением описывая дружелюбный город, тетя писала о том, что среди жителей существует довольно обширная китайская община и что они с радостью примут его к себе. Сайхун немного поразмышлял над ее предложениями, но вдруг обнаружил в себе какую-то новую осторожность. Он не мог позволить себе даже выйти на улицу, чтобы поглядеть на город. Лучше было сохранять терпение, тяжело трудиться, копить деньги и строить собственную жизнь так, чтобы можно было затем вернуться к своим духовным устремлениям. В этом состояла вся его цель.