– Да? – ухмыльнулся Карлос и провел языком по растрескавшимся губам и желтым зубам. – Команданте не любит использованный. Он свежий любит. Ясно?
Халли не ответила. Опавшие сосновые шишки и листья
– Карлос!
– А?
– Мне надо… в кусты.
Он рассмеялся, но в глазах веселья не было.
– Мой английский плохо. Но я не есть дурак. Вперед, шлюха.
В полном отчаянии она пошла дальше. Даже с учетом всех встреченных ею опасностей Халли ни разу не посещала мысль, что она может умереть. Теперь она в этом не сомневалась. И даже в глубине души ждала. Халли устала, ее так измучила боль, что смерть принесла бы лишь облегчение, пусть и навсегда. Она стала думать обо всем, чего больше никогда не увидит: о братьях, о матери, о лошадях, о воде в Джинни-Спрингс, об океане… Список все продолжался и продолжался, и в конце концов по щекам хлынули слезы.
– Эй! – пробормотал Карлос, бросив взгляд назад, но так и не остановился.
Халли обернулась. В сотне футов от них, опустив голову, неуклюже пробирался сквозь лесную чащу верзила с золотым перекрестием патронташей на груди. Автомат в его огромной руке казался игрушкой. Пьяные даже не оглянулись.
– Вперед, – подтолкнул ее Карлос. – Он нас догонять.
Она снова пошла. Что-нибудь должно случиться, появится просвет, и она его не упустит. Может, придется бежать. Они будут стрелять, и она погибнет. Но умрет она в любом случае, поэтому можно попробовать что-нибудь предпринять, чтобы появилось хоть полпроцента надежды. Лучше больно, но быстро, чем больно и медленно. Только не сейчас, она еще не готова.
Халли еле переставляла ноги. Глухие шаги великана приближались, бряцанье патронташей напомнило перезвон колокольчиков на санях, в которые однажды в снегопад ее родители запрягли лошадей.
Раздался странный высокий звук, будто от пинка взвизгнула собачонка. Халли обернулась и увидела, как Карлос падает лицом вниз, а из основания черепа у него торчит рукоятка ножа. Тот, что нес ее рюкзак, тоже лежал на земле с ножом в виске.
В левой руке громила держал третий нож, с рукоятью из нержавеющей стали и великолепным зазубренным лезвием. Она видела этот клинок раньше – дайверский нож, Боуман носил его на левой голени в черных пластмассовых ножнах.
Второй пьяный, что шел впереди, обернулся, поднял дуло автомата. Мельчайшие детали вдруг стали восприниматься очень четко и ясно. Халли видела, как его палец, похожий на жирную белую гусеницу, нащупывал спусковой крючок.