— Неси в помещение, товарищ, — сказал Юрин спутник, — а то появились селюки, охотятся за оружием.

В дежурке под потолком ярко горела большая керосиновая лампа, но было туманно от табачного дыма. Солдат, помогавший Юре донести винтовки, свалил их на деревянный диван. На полу уже лежало много оружия, даже куча бомб-«лимонок» и два пулемета. Юра поправил сваленные винтовки, чтобы они не упали, а свою, для надежности, снова повесил за спину.

— От кого? — спросил стоявший у окна командир, поворачиваясь к Юре.

— От П… Палея! — с трудом вспомнив фамилию Анархиста, ответил Юра.

Командир нагнулся, чтобы лучше рассмотреть лицо юного гвардейца.

— Дядько Антон! — крикнул Юра и, обхватив своего друга обеими руками за шею, крепко чмокнул его куда-то возле носа и почувствовал жесткие усы. — Дядько Антон! Дядько Антон!.. — кричал он.

— Юр! Хлопчик мой ридный! Та как же ты очутился здесь? Давай сядем, и ты расскажешь!

Высокий, крепкий, в блестящей кожаной тужурке и кожаном картузе, он сильно прижал Юру к себе. От него приятно пахло кожей, табаком и еще чем-то знакомым-знакомым, родным.

Юра присел на диван. Ноги его почему-то дрожали. Держась обеими руками за правую руку дядька Антона и не сводя с него взгляда, полного обожания и восторга, Юра мог только повторять:

— Дядько Антон! Дядько Антон!..

Но дядьку Антону сейчас было не до разговоров. В дежурке, куда рабочегвардейцы сносили винтовки, из угла в угол ходил пожилой, толстый, сердитый железнодорожник в красной фуражке и другой молодой, тоже в шинели железнодорожника. У двери стоял часовой с винтовкой, а еще двое рабочегвардейцев сидели возле пулемета «максим», привалившись спинами к стене.

«Красная фуражка» подошел к дядьку Антону и, расправив длинные седые усы, сказал:

— Гражданин командующий! Я требую, чтобы мне не мешали очистить путь. Воинский состав, который следует на фронт, уже пять минут ждет у семафора.

— Я вам сказал: когда отправим этот эшелон на Екатеринослав, принимайте встречный. И вообще — путь двухколейный…

— Это я понимаю, но станционные пути забиты. Я готов отправить эшелон, но вы же сами его задерживаете.

— Разоружим и отправим.

— Но поймите…

— Опять повторяю: если вы примете тот эшелон сейчас, пока мы не отправили отсюда отобранное оружие, у нас с комиссаром Временного правительства произойдет конфликт. На вашей станции будет вооруженное столкновение, бой. Вы можете лично пострадать.

«Красная фуражка» запыхтел, потом почтительно спросил:

— А нельзя ли ускорить разоружение?