— О, у меня там… знакомые, да… — Он запнулся и продолжал: — После войны, после войны, конечно! А сейчас, если это не затруднит вас, я так проголодался…

Юлия Платоновна велела Ганне нарезать брынзы, помидоров, хлеба.

Макс вскочил, обхватил Ганну длинными руками, прижал к груди, воскликнул:

— Богиня!

Она оттолкнула его, побежала на кухню, крикнув:

— Скажите этому, пусть не хватается, а то я ему качалкой руки поотбиваю!

Подкрепившись, Макс обратился к Юлии Платоновне:

— Мадам, у меня к вам покорнейшая просьба. Вы в дружеских отношениях с домом графа Берниста. Познакомьте меня с очаровательной графиней. Душа изнемогает, тоскую по изысканному, тонкому обществу. Задыхаюсь! Вокруг полно беглой солдатни, мещан, беженцев, какой-то черни… А душа жаждет иного общения, иных эмоций! У графини собираются светские люди. Пикники, поэзия…

— Но, насколько я поняла, вы здесь почти старожил, все и всех знаете. Неужели у вас нет своего круга друзей? — удивилась Юлия Платоновна.

Макс с минуту молчал, рассматривал на свет стакан с вином. Потом залпом опрокинул его в рот и сказал:

— Мадам, буду откровенен. Теперь смутное время. Неизвестно, куда подует ветер. Надо иметь связи и покровительство во всех кругах, быть своим для всех… Душа протестует, но разум повелевает! Скажете — цинизм? Да! Так я возвышаюсь над человеческим муравейником. Моя религия — цинизм, а партия — кавэде… Простите, мадам, но я уверил здешнюю мусульманскую знать, что готов принять магометанство. На всякий случай!

Макс деланно хохотал, искоса поглядывая на хозяйку.

Юлия Платоновна не знала, как отделаться, от гостя. Она поднялась, сказала, что спешит, у нее визит… Однако Макс и не думал уходить.

— Разрешите, мадам, допить это чудесное вино, отдохнуть под благодатной сенью вашего дома.

После ухода Юлии Платоновны Макс допил вино, пополоскал им рот и сказал Юре:

— Я ухожу. Передай мою благодарность. Слушай… Тебе нужны карманные деньги? Принеси мне бутылку этого божественного вина.

— Я спрошу маму.

— Ни-ни! Вот чудак!

Юра заколебался. Он вспомнил, что скоро перепела прилетят. Али говорил. Соблазн был велик.

— Вот бы пороху и дроби!