Юра молча снял рубашку.

— А это что? — спросил Петр Зиновьевич и показал на ранку с запекшейся кровью на груди — след от штыка солдата в контрразведке.

Пока отец смазывал ранку йодом, Юра коротко рассказал, как это получилось, и замолк, ожидая вопроса о том, где он был. Соврать отцу он не мог, а говорить правду не хотелось.

— Помню, я тоже пострадал от штыка, — сказал после некоторого молчания отец. — Это случилось в Петровской сельскохозяйственной академии, в дни Московского восстания пятого года. Когда начались волнения, нас заперли в одном из корпусов и кругом поставили солдат. А надо было обо всем, что у нас произошло, сообщить на Красную Пресню. Послали меня. Я уже почти вылез через окошко уборной ногами вперед. Но подбежавший солдат уперся в меня и кричит: «Лезь назад, не то проколю!» А я уже вишу на руках. Помню, мне так хотелось спрыгнуть в сторону и вырвать винтовку у солдата так же, как хотел сделать ты. Глупый каприз обиженного мальчика! Ну, одолел бы я одного солдата, а потом? И конечно, я не выполнил бы своего поручения. Я полез обратно и уже через окошко поговорил с солдатом. Его злоба улеглась. И он даже сам помог мне вылезти. Убивали царей, а что толку? На смену одному приходил второй, и царский строй оставался. Только революция, всенародная рабочая революция смогла изменить ход истории. Поэтому не надо поддаваться чувству личной мести, надо всегда действовать в интересах общего дела. К примеру, контрразведчики тебя очень обидели. Стоит ли ценой своей жизни платить за жизнь негодяя, который все равно не уйдет от расплаты?

— А я не боюсь смерти!

— Да, ты смелый, я бы сказал — отчаянный малый, но слишком впечатлительный, порывистый и временами безрассудный. Ты, например, восторгался Котовским. Но ведь у него огромный опыт, а у тебя? К тому же кому и какая будет польза от твоей смерти? Пойми — Врангель и его опричники обречены. Это ребенку ясно. Красная Армия приближается к Перекопу.

— Это говорит и Владислав Ростиславович. — И Юра пересказал отцу разговор Берниста с Лидией Николаевной.

— Тем более! А зачем ты там был?

— Чтобы отомстить Гоге.

— Как?

— Шарахнуть в него из велодока.

— А тебе кто-нибудь поручал убить Бродского? Ты получил приказание?

Юра недоуменно посмотрел на отца.

— Ну, пальнешь ты в Гогу, даже попадешь, а потом? — спросил Петр Зиновьевич.

— Пусть он тоже помучается!

— Надо сражаться с врагами в общих рядах, а не по личной прихоти, не по личному выбору. То, что ты хотел сделать, называется обыкновенным убийством, а убийство никогда никакой чести и славы не приносит. Убийство всегда отвратительно!